Пришвин автор какой был человек. Пришвин, михаил михайлович. Из дневников: мудрые мысли

24.12.2023

Со школьных лет я помню как выглядел Пришвин, почему-то образ сидящего на пеньке старичка. И то, что он писал в основном о природе. "Лисичкин хлеб". Больше ничего. Но теперь больше. И со временем будет еще больше, ибо Дневники я уже скачала.

Дом в Дунино, где сейчас музей Пришвина,

«Дом смешанный двухэтажный крыт железом, коего стены низ кирпичный три аршина, а верх бревенчатый. Внутренние стены капитальные, карнизы и наличники с резными украшениями окрашенные, стены снаружи загрунтованные, полы и потолки досчатые с черным накатом, двери и оконные рамы зимние и летние сосновые, окрашенные масляной краской с лаковыми приборами. Внизу две живые комнаты и подвалы, а вверху три комнаты, передняя и кухня. Примыкают: терраса восьмиугольная двухэтажная крытая железом, на каменных столбах с деревянными полами и потолками и итальянскими окнами. Сени деревянные крытые железом с наружным крыльцом». Так был описан дом в страховом свидетельстве. Известно, что дом «финляндского уроженца» владельца московской аптеки Р.А.Освальда был построен быстро: начали работы 8 марта 1900 и завершили 28 июня 1901. «Дачный дом поставили на высоком берегу Москвы-реки, с террасы открывалась впечатляющая панорама на речную долину и окрестности. Тогда же была осуществлена планировка парковой зоны. Имение получило название Миловидово». Дом, который в 1946 г. приобрел Михаил Михайлович Пришвин, изменился не сильно: исчезла нижняя терраса, а верхняя уже была незастекленной, что Пришвину очень понравилось."

Итак, в 1946г. Пришвин зашел на территорию, где в войну располагался госпиталь, после чего дом стоял пустой. Не было стекол в верхней веранде, не было нижней веранды, не было забора. И это была любовь с первого взгляда.

М.М. родился в 1873г., был из купеческой семьи, но вырос в бывшей дворянской усадьбе, приобретенно еще дедом на окраине Ельца, в Хрущево-Левшино)естественно, не сохранившейся)

"У отца было легко в жизни..." - пишет Пришвин. "Легко" - это наследство, карты, алкоголь...
Семьями дружили с соседними дворянскими семьями, но это было "ни то, ни се".
"
С малолетства я чувствовал себя в этой усадьбе ряженым принцем, и всегда мне хотелось раздеться и быть просто мужиком или сделаться настоящим принцем, как в замечательной детской книге.."

В 1914 году при разделе имущества Пришвину досталось в Хрущёве 32 десятины земли. На этих десятинах писатель выстроил на свои литературные сбережения дом, разбил сад..
Именно сюда в 1918г. он вывозит семью из Питера в надежде переждать революцию.
И оттуда ему приходится бежать, будучи предупрежденным крестьянами: "Детей не тронем, а ты беги..."
"Я уходил из Хрущева, зажав в руках горсть родной земли и обещал себе, что я найду себе свободную родину..."

И дом в Дунино спустя много лет что-то всколыхнул в душе писателя:
"В Дунино такой же легкий для дыхания воздух, как был в Хрущево..."
Ему уже за 70, это последнее его пристанище и впервые после детских лет полное чувство Дома.
Совпадение или мистика, но в Хрущево он проводит первые 8 лет жизни, до поступления в гимназию, а в Дунино - последние 8 лет.

Многое, очень многое узнается о М.М. из его дневников, которые он вел с 1905г. и все последующие годы с почти ежедневными записями. Эти тетради он хранил как зеницу ока, что понятно.
"Думать было страшно, на ухо шепнуть не решались...", за некоторый строчки вполне можно было получить расстрел. Но не писать он не мог.

В 1885г. Михаил поступает в Елецкую гимназию. В те годы в гимназии не поощряли ярких детей, тем не менее Елецкую гимназию закончили Бунин, философ Булгаков и Пришвин. Но обучение было ориентировано на зубрежку, и однажды М.М. таки остается на второй год.
И вот еще какая была история: за драку с одноклассником их на пару посадили в карцер. А у Михаила была с собой книга, "Всадник без головы". Тогда только недавно перевели Майн Рида на русский язык, и школьники зачитывались. День прошел не зря, но книгу не дочитали, поэтому на следующий день решили подраться еще раз.))
И, прочитав книгу, мальчики решили бежать в Америку. Изучили карту, в Ельце протекает р.Сосна - приток Дона, по карте попасть в Америку никак не получалось, только в Азию. Решили, что и Азия подойдет. Присоединились еще два приятеля, М.М. назвал этот побег "Побег в край непуганных птиц".
Погоня настигла мальчиков на второй день, это был пристав Крупкин - известный ловец конекрадов.
Сохранилась объяснительная записка на педсовет, ведь это был выходящий из ряда случай - исключение грозило сразу 4-м гимназистам! "Поехали в Азию - попали в гимназию" - шутили окружающие.
В то время в Елецкой гимназии работал Розанов В.В., сейчас известный лишь в узких кругах писатель. И он подошел к гимназисту Пришвину, пожал ему руку и сказал: "Как я завидую вам!". И заступился на педсовете, сказав, что произошедшее - "свидетельство о высокой жизни в душе мальчиков".
Но у Розанова в гимназии было прозвище "козел", и спустя какое-то время у Миши Пришвина случился с ним конфликт по поводу оценки, и Миша в глаза назвал предадавателя "козлом" и грозился убить, если тот не исправит балл, ибо речь шла опять о второгодничестве.
После этого Розанову было уже не до души мальчика. он написал докладную записку, и Пришвина исключили с белым билетом.

"Если ты нарушил закон и победил - никто не спросит - как все начиналось. Пример этому - Христос. А если проиграл - сам виноват..."

Для матери М.М. это был большой удар. Будучи из староверческой семьи, эта женщина стремилась всеми силами дать детям образование.
"Мать моя, Мария Ивановна Игнатова, родилась в городе Белёве, на берегу самой милой в России реки Оки. Далеко ли Белёв от Ельца, но какая разница в природе! Чернозёмная земля под Ельцом представляет собою край того обезлешенного, выпаханного чернозёма, где богатейшая когда-то земля нашего центра покрылась оврагами из красной глины, как трещинами, где крытые соломой лачуги похожи на кучи навоза. И человек «культурный» укрылся от нескромного глаза в барских усадьбах... Совсем другое — родная земля на родине моей матери, лёгкая, покрытая лесами земля по Оке. Работая по-своему неустанно с утра до вечера, учитывая каждую копейку, мать моя под конец жизни все-таки выкупила имение и всем нам пятерым позволила получить высшее образование..."

Мать вызывает из Тюмени брата, пароходчика Игнатьева. Тот разрывает белый билет со словами "В Сибири можно все!" и увозит племянника с собой. И там Пришвин на отлично заканчивает реальное училище, видимо, произошел переломный момент.
Поступает в Рижский техникум, там становится членом марксистского кружка, выступает как борец за права женщин.
"Что я нашел в этой скучнейшей книге, а тогда она мне пела о новой женщине..." - пишет он спустя годы.

За участие в погромах публичных домов Пришвин был арестован, год провел в одиночке, и не сошел с ума, по его словам, только благодаря тому, что мысленно путешествовал по всем странам мира и наблюдал времена года по дереву за окном.
Потом - ссылка на родину на два года.
Потом - обучение на агрономическом отделении Лейпцигского университета, где одновременно происходит его знакомство с европейской философией - Бебелем, Ницше и т.д.
Защищает диплом, перед возвращение в Россию едет посмотреть Париж - и там встречает свою первую любовь.
Варя Измалкова закончила Смольный с бриллиантовым шифтом и продолжала обучение в Сорбонне.
Роман их внезапно начался после истории, когда в транспорт зашел рабочий, и Варенька прикрыла нос платочком. Пришвин сказал:
- Я не аристократ, я демократ, но будь я аристократом, тем более бы себе не позволил...
- Я не думала, что вы такой глубокий, - смутилась Варя.
"Тут она мною увлеклась, а я ее безумно полюбил..."
И на третий день сделал предложение.
- Как мы будем жить?
- Возьмемся за руки и пойдем...
Варя пишет родителям, но прежде чем отправить дает прочесть потенциальному жениху...
"И чувство мое сразу пропало..."
Невеста по лицу жениха поняла, что что-то пошло не так))), разорвала письмо и отказала.

В растрепанных чувствах Пришвин приезжает в Россию, устраивается на работу в Тимирязевскую академию, работает в Клину и т.п., потому что в столицах ему нельзя...

Но не перестает думать - чтобы было бы если бы... Даже считает, что ему нужен психиатр, это становится навязчивой идеей, он избегает острых предметов, и, однажды, заметив вывеску психиатра, заходит на прием. Доктор прописывает ему холодные ванны и какие-то шарики, а когда спустя какое-то время М.М.заходит поблагодарить, оказывается, что это былфармацевт, а психиатр - этажом выше...))

И именно тогда начинается дневник. Летопись 50 лет жизни, 18 томов... Дневник, страх утерять который преследовал его всю жизнь, снова и снова снился ему кошмарный сон, как он бежит за поездом, забрасывает туда портфель с тетрадями, а сам не успевает...

В 1953г. Пришвин пишет в дневнике, что если бы Варенька тогда не разорвала письмо - ничего бы хорошего в его жизни не было. Он счи-тает, что именно мучения и страдания от нерешенного противоречия сделали его настоящим писателем.

Первой женой Пришвина стала Фрося, девушка из крестьянской семьи, которая сбежала от мужа, оставила ребенка матери, уговорила урядника отдать ей паспорт, уехала на заработки в город... Ее наняли для работ по хозяйству на квартире Пришвина и его приятеля, так они и сошлись, не испытывая каких-то ярких чувств, так получилось. И прожили вместе 30 лет.
И уже в 64 года, когда дети выросли, Пришвин уходит из семьи, потому что "жизнь надо кончать честно, одному, нельзя пользоваться несложившимися отношениями..."

Но это позже, а пока, когда стало можно жить в столицах, М.М. становится журналистом и писателем. И однажды, в обществе писательском, встречает Розанова - уже маститого. Напоминает ему о себе, на что следует потрясающий ответ: "Голубчик, наверное, это пошло вам на пользу!"
Розанов подписывает М.М. свою книгу: "Поближе к лесам, подальше от редакций".

М.М. сближается с этнографом Анчуковым и филологом Шахматовым.
Увлечение этнографией и фольклором привело к решению путешествовать по европейскому Северу. Несколько месяцев Пришвин провёл в Выговском крае (окрестности Выгозера).
"Пришла такая минута, я бросил служебную карьеру и пешком, без гроша в кармане, с одним дешевеньким ружьем ушел на север, чтобы записывать народные сказы и речь
За путевые заметки и записи устного народного творчества, опубликованные в сборнике Шахматова «Северные былины», Российское географическое общество наградило меня серебряной медалью, а моя первая книга «В краю непуганых птиц» получила признание среди ученых. Меня избрали действительным членом Российского географического общества..."

Совсем скоро русский север изменится до неузнаваемости с приходом ГУЛАГа.

Путешествие на север, в Карелию, Пришвин совершил в 1906 году, а чуть позже вышла эта чудесная книга. Вторую свою книгу Пришвин сопровождает посвящением своему детству.
Он в дневниках снова и снова возвращается к своему детскому побегу, как ко времени, когда он впервые ощутил чувство свободы.

Дважды он выступает в роли военного корреспондента в годы Первой Мировой.
А потом наступает 1917 год, и Пришвин покидает Петербург. Но сознательно остается в стране.
С 1918 по 1922гг. работает "шкрабом" в Елецкой гимназии и в Смоленской губернии.
Получает мандат на спасение библиотек в брошенных имениях.
На родине жены, в Смоленской губернии, поступил работать учителем в школу, помещавшуюся в зданиях усадьбы Барышникова.
"Школа вторую неделю не действует по недостатку дров, хотя дрова в 200 саженях от школы, а за полверсты - леса, сплошь заваленные макушками и сучьями. Вина отчасти наша, мы, учителя, мало проявили энергии для добывания: учителю теперь даются только голые стены школы и ученики, остальное всё он должен добывать сам. И всё жалованье 15 фунтов овсянки в месяц".
В главном доме был музей дворянского быта, и Пришвин по совместительству работал его заведующим.
"Теперь в парке пасут коров, и мальчики жгут костры. Озеро начинает вытекать понемногу: видно, спуск испортился, и некому починить. В особняке живёт детская колония и устраивается школа второй ступени".
(Кстати, в наше время дом Барышникова, говорят, дождался реставрации)

По мотивам этого периода пишется первая повесть - "Мирская чаша", которую к публикации нигде не взяли.
Автор отсылает ее Троцкому, и тот не медлит с ответом: "Вещь художественно сильная, но абсолютно контрреволюционная...". Но в те годы за это еще ничего не угрожало.

Следующее произведение Пришвина - автобиографическая повесть "Кощеевы цепи". На гонорар он покупает себе домик в Загорске, где семья и живет по 1936г. На глазах М.М. происходит уничтожение колоколов в Лавре, он делает об этом фото и записи "Как по разному умирали колокола".
Кстати, один из первых декретов новой власти - запрет колокольного звона.
Пришвин, кстати, был и незаурядным фотографом. Вот только один пример:

И в грядущих в стране переменах Пришвин находит опору в природе.
Весна для него начинается 25 декабря - "ничего не происходит, но каждый день прибавляется свет..." - и продолжается до конца мая - "птицы садятся на яйца, и все движется ко времени, когда Пушкин писал свои замечательные стихи..."

Последние три месяца М.М. очень тяжело умирал от рака, но писал при этом: "Я дал людям весну света...".

Очень много в дневниках растиражированных уже в интернетах цитат-мыслей Пришвина, в частности о любви.
А лет семь назад в музей пришел молодой человек, услышав по радио изречение "Тот человек, кого ты любишь во мне, конечно, лучше меня: я не такой. Но ты люби, и я постараюсь стать лучше себя". Пришел, потому это было что-то совершенно другое, не такое, к чему привыкли, и он пришел искать истоки этого "совершенно другого отношения".

В 1936г., обратившись в Союз писателей, Пришвин получает первую квартиру от государства, а ведь ему уже 64 года. Он начинает жить отдельно от семьи, а в 1940г. в его жизни появляется Валерия Дмитриевна.
Тогда он начинает задумываться о судьбе дневников, услышав от Бонч-Бруевича о предложении передавать писательские архивы в Литературный музей и ищет себе надежного секретаря для обработки дневников. И ему рекомендуют Валерию.
Судьба этой женщиты была нелегкой.
В 1918 году был расстрелян ее отец, подполковник жандармской службы, в 1930г. - расстеляли первую любовь, в 1932г. Валерия сама попала в тюрьму с последующей ссылкой в Нарын как "активный член церковно-монархической к/р организации "ИПЦ".
После ссылки она работала на канале Москва-Волга, кроме справки об освобождении не было никаких документов. В Москву она возвращается нелегально, устраивается на работу в школу рабочих-стахановцев на заводе, ночует у друзей или на вокзалах.
Из воспоминаний Валерии Дмитриевны: "Отказ следовал за отказом. Но все-таки — люди — не машина. Какой-то человек
в милиции проглядел, ошибся — и меня неожиданно прописали у знакомых на даче под Москвой".
Когда в конце 30-х снова всех начали прочесывать, ее спасает завхоз школы, где она работает на тот момент, предоставив возможность уехать, а потом и прописку в своей квартире.

И вот происходит знакомство 67-летнего Пришвина и 40-лтней Валерии, переросшее в 14 лет счастливой совместной жизни, о чем писатель ежегодно в день знакомства делал благодарную запись.

"Сколько надо людям наговориться, чтобы без стыда поцеловаться..."

"Настоящая любовь существует, даже если она не досталась тебе самому..."

А В.Д. писала: "Обо всем надо говорить. Каша у тебя сгорела - говори!..."

Вернемся к дому:
"В Дунино я встал, а мир вокруг меня пошел, и ездить стало больше не нужно..."
Валерия Дмитриевна Пришвина, вдова писателя, завещала дом государству, и в 1980-м году здесь был открыт музей
Пройдемся по комнатам:

Обстановка в доме типично дачная, сборная.
Буфет - единственная вещь из загорского дома. Л.Сейфулина писала о нем: "Ваш буфет как наша жизнь - цветы и решетка..."

Фото писательского стола в московской квартире и стол в Дунино.

Когда Литетатурный музей для мероприятия собирал высказывания писателей о рабоичх столах, от Пришвина прислали следующее: "Я бы уснул в своем кабинете, если бы меня не тревожили домашние. Больше всего боюсь, что перестану на пнях в лесу сидеть и куплю писательский стол, стану писать на нем..."

Кровать - вообще та. что осталась здесь со времен госпиталя. Рядом - место собаки, которых Пришвин очень любил.

А мы отправляемся в гараж.

Первую машину Пришвин смог купить только после обращения к Молотову, ибо в те годы простому человеку невозможно было купить автомобиль. И Пришвин привел доводы: он писатель, путешественник, охотник... Молотов дал ответ через три дня, появился ФОРД-А, называемый Машкой, потому что содержался в хлеву. Она пробыла у Пришвина с 1933 по 1938г.

Затем он приобрел списанный в редакции ГАЗ-полуторку, назвал его Мазай, потому что первое путешествие было предпринято в некрасовские места, чтобы проверить - можно ли спасать зайцев?)) Это был уже настоящий дом на колеса, будка была разгорожена на 4 комнаты.

В 1940 появляется Эмка.
И вот уже послевоенные годы, и этот самый сарай на фото.

А в 1948 - опель-кадет, автомобиль, который понравился Сталину еще до войны, и для воссоздания которого после войны организовали КБ и создали заново.

В гараже музейщики не так давно сделали ремонт, воспользовавшись денежным пожертвованием, случайными макетными деталями и знакомством с питерским дизайн-бюро.

"Хочу, чтобы в лесу машина ходила за мной... так будет"

И напоследок нам читают подборку цитат об ирисах разных лет... Это волшебно.

Итак, очаровательнейшая сотрудница музей Яна Зиновьевна планировала задержаться с нами "на полчасика". Получилось почти три часа. Я желаю всем настолько любить дело, которым вы занимаетесь!

Фотография Михаила Пришвина из серии «Пинега». 1935 год © Из коллекции Государственного литературного музея

Фотография Михаила Пришвина из серии «Уралмашстрой». 1931 год © Из коллекции Государственного литературного музея

Фотография Михаила Пришвина из серии «Кольский полуостров». 1933 год © Из коллекции Государственного литературного музея

Фотография Михаила Пришвина из серии «Беломоро-Балтийский канал». 1933 год © Из коллекции Государственного литературного музея

Михаил Пришвин вел дневники всю сознательную жизнь: писатель начал вести дневник в 1905 году, а последнюю запись сделал в 1954-м. При жизни они опубликованы не были и увидели свет лишь через 30 лет после смерти писателя. Сам Пришвин считал их главным трудом своей жизни («главные силы свои писателя я тратил на писание дневников») и на публикацию не рассчитывал («за каждую строчку моего дневника — 10 лет расстрела»). Их объем в несколько раз превышает его полное собрание сочинений. Дневники начали печататься в 1991 году, на сегодняшний день напечатано 16 томов, последнее издание охватывает период 1948-1949 годов.

Еще одним увлечением писателя была фотография: Пришвин начал снимать для себя еще в 1907 году. В его архиве сохранилось более двух тысяч снимков, при этом напечатать их при жизни писатель тоже не надеялся (в частности, потому, что снимал не только природу — в 1930 году он, например, сделал серию фотоснимков об уничтожении колоколов Троице-Сергиевой лавры).

Фотография Михаила Пришвина из серии «Колокола». 1930 год © Из коллекции Государственного литературного музея

Фотография Михаила Пришвина из серии «Дальний Восток». 1931 год © Из коллекции Государственного литературного музея

Фотография Михаила Пришвина из серии «Соловки». 1933 год © Из коллекции Государственного литературного музея

Фотография Михаила Пришвина из серии «Кабарда». 1936 год © Из коллекции Государственного литературного музея

Фотография Михаила Пришвина из серии «Природа». 1930–1936 годы © Из коллекции Государственного литературного музея

«Пришвин вел этот дневник с 1905 по 1954 год, то есть полвека. Это совершенно уникальное явление — таких дневников больше нет. Есть, скажем, дневники Чуковского, но записей в них не так много, Пришвин же вел дневник ежедневно. Когда произошла революция, ему было уже 43 года, он сложился как писатель внутри культуры Серебряного века. С 1905-го по 1917-й он жил в Петербурге, был членом религиозно-философского общества, и его круг — это Мережковский, Розанов, Ремизов, Блок. Один из интереснейших сюжетов начала века — это взаимоотношения Пришвина с Блоком: детали этой истории опубли-кованы, но никто об этом толком не знает.
По образованию он вообще-то агроном, учился в Рижском политех-никуме, увлекался марксизмом, из-за чего отсидел год в царской оди-ночке в 1895 году. Пришвин уезжает в Германию, потом резко меняет свою жизнь и в 1905 году, после истечения запрета на жизнь в столи-цах, переезжает в Петербург и становится журналистом и писателем.
Пишет он обо всем. Скажем, после окончания университета в Герма-нии он едет в Париж и там переживает первую любовь — это была рус-ская девушка, студентка Сорбонны. Длилось это всего 2,5 недели, но вспоминал он об этом всю жизнь. Пришвин описывает свои совершенно потрясающие сны. Собственно, и дневник Пришвин стал писать потому, что не мог справиться с этой любовью и однажды начал что-то записы-вать — чуть ли не на коробке от папирос. Он начинает дневник, чув-ствует, что ему становится легче, и продолжает писать. У Пришвина вообще невозможно разделить писательское и человеческое нигде в течение всей жизни.
Мы начали публиковать дневники с 1991 года, когда отменили цензуру. Ведь дневник Пришвина всю жизнь был тайным. И вот уже 20 лет мы публикуем эти дневники — не только потому, что их много, а еще и потому, что у нас были перерывы из-за денег, мы сменили шесть издательств.
Для Arzamas я выбирала такие отрывки, чтобы в них были полемич-ные записи, записи о России и о «русскости», которые попадают в эпи-центр нашего современного дискурса. У Пришвина есть довольно жест-кие, даже резкие записи.
Пришвин не принял революцию, и в то же время он не был челове-ком, как мы бы сейчас сказали, диссидентского сознания. Он был чело-веком неидеологическим, он понимал, почему революция произошла. Пришвин читает уже в конце жизни Некрасова и записывает в днев-нике: «Какая кровь, какие слезы, какая боль, какая революция, разве могло быть что-то другое?» В то же время он так и не может смириться с большевиками, понимает, какой вокруг происходит кошмар, какая у этого цена. В 1930 году он даже раздумывает о самоубийстве…
Сложнейший, рефлексирующий человек. Он как-то умудрялся оставаться над схваткой и очень глубоко все это осмыслять. Вот идет, напри-мер, Нюрнбергский процесс, а Пришвин пишет: «Сила возмездия уже иссякла», то есть это уже не работает. Он как-то всегда думает в проти-воход».

Яна Гришина, ведущий сотрудник отдела ГЛМ «Дом‑музей М. М. Приш-вина» в Дунине

Михаил Михайлович Пришвин с камерой. 1930‑е годы Wikimedia Commons

Михаил Пришвин. Дневники 1950-1951 годов

10 января 1950 года

Оставь мир, и он будет служить тебе как раб (Исаак Сириянин) — вот мысль, по которой, как по лесенке, можно добраться до неба. А каким утешением она может быть сейчас, когда ни во что обернуться нельзя: обернешься птицей — крылья свяжут, обернешься мышкой — норки забьют. Не только оставить мир, а только мысль одна войдет — и делается легче жить, и так думается, что, может быть, и с одной мыслью пока обойдемся, а там все переменится к луч-шему и обойдешься и без отказа от мира.

24 января 1950 года

Вера есть прежде всего движение и трепет, и верующий живет, как огонек свечи на ветру. Конечно, есть и какие-то законы внутренние этого движения, и трепет с утратой и встречами, и отрицанием, и утверждением. Вот когда происходит утверждение, то это утверждение преподается так, будто это утверждение и есть вся вера. Так нас, ребят, водили в собор всей гимназией и мучили, и оттого мы становились неверующими. И мы были правы: мы веру понимали как свободу, а нам ее давали как принуждение.

30 января 1950 года

Какая-то там погода, Бог с ней! Беда в человеческой природе на время отнимает внимание от общей природы. Беда эта в несомненном факте морального распада в нашем обществе. Страх каждого перед судом всех бросил общество в руки проходимцев, создавших «проходящую» литературу. Но говорят, что и в академии тоже не лучше, и везде то же, и на заводах, и в колхозах, везде тот же самый моральный распад. Этот факт морального распада разделил людей на потерявших веру в завтрашний день и на тех, кто забивает свое неверие действием и перестраивает насильно свое настоящее на будущее.

1 февраля 1950 года

В чувстве правды содержится суд с последующим разделением всех на друзей и врагов. Увы! Нашей советской правдой мы открываем только врагов, а мнимым друзьям раздаем Сталинские премии. Враги умирают или в судорогах теряют силу свою, а награжденные живут, чтобы в скором времени быть разоблаченными.

9 марта 1950 года

Узнал вчера, что не доставили Фадееву ни рукописи романа, ни моих писем, и я все время мечтал о счастье своем впустую. Около часу длился у меня опасный припадок злости, тем особенно опасный, что на Лялю [жена, Валерия Дмитриевна] я не смел обрушиться и гнал всю злобу в себя. Безумно болела спина, ноги стали слабые, одна рука стала тяжелая, другая легкая. Я испугался за себя, доплелся до церкви и стал в сторонке один в полумраке между колоннами. Не меньше часу я так стоял, перемогая боль, поднимаясь думой по колоннам к небу. Так я все перемог, боль физическую и душевную, а потом далеко за полночь читал весело Ляле стихи. Так загнало меня в церковь горе и страх за жизнь свою, и таких было в церкви 99 из 100. Только один, тот, сотый, пришел в церковь представителем Бога от человеков и чистым сердцем своим беседовал с Богом, как равный, благодарил и молился за несчастных. Это он за меня помолился и помог мне снова жизнь образовать.

25 апреля 1950 года

Мне вспомнилось детство в Хрущеве, когда на Пасхе меня вынесли из церкви на волю и тут, оживая, я увидел возле церкви зеленеющие березки, а женщины обо мне говорили: «Порченый!» Долго мне казалось потом, что эта радость встречи на Пасхе с зеленеющими березками была как бы моим грехом, чем-то вроде язычества. И только теперь, в 77 лет, я и сам понял, и от Ляли слышу, что во мне живет чувство нового времени… Мало того! я могу надеяться, что это великое чувство жизни, замаскированное охотой, я оставил в своих книгах.

21 мая 1950 года

Слова Белинского, что Россия скажет миру новое слово… Моя родная страна скажет новое слово, чем укажет путь всему миру. А разве немец не так тоже думал, англичанин, француз? Путь веры в миссию своей страны кончится непременно войной…

1 мая 1951 года

Вчера к вечеру гремело, и на шоссе перед грозой и дождем появилось множество лягушек. За ночь все хорошо сделалось, и на рассвете вышла прекрасная гроза и пролил хороший дождь. Такого мая давно не бывало, и только на Святой неделе мог выйти такой май, как будто Бог простил советскую власть.

21 июля 1951 года

Спрашивается: что есть настоящий поэт? Настоящий поэт, в моем понимании, есть одно из положений личности в обществе на пути создания качества вещей. По мнению современников наших, количество само собой переходит в каче-ство. А мы думаем, что качеству вещей предшествует самый агент качества, т. е. личности. Например, мы знаем, и это есть факт очевидный, что коли-чество продуктов у нас в социалистическом обществе достигается более успешно: их больше, чем у них. Но качество всех вещей у них лучше. Мы знаем, что качество вещей связано с личностью творческой, что творчество это обусловлено свободой. (Даже в крепостное время все крепостные художники, актеры, музыканты выросли из чувства свободы.) Настоящий поэт есть свободная личность в своем поведении плюс природное дарование.

4 августа 1951 года

Физиология общества в этом и состоит, что живот живет о хлебе едином, а душа поет о единстве бессмертной личности.

13 августа 1951 года

Тяжело думать, что революция, начиная с Октября и до сейчас, не дала мне малейшей радости жизни и я радовался как бы преодолевая тяжкую болезнь революции. И в то же время я никогда не желал быть где-нибудь в другом месте, в каких-нибудь счастливых местах без революций. Все время внутри революции я сохранялся, как спящая почка будущего. Мои произведения зеленели тоже как бы из спящих почек, и, вопреки всему, спящие почки хранят будущее… Конечно, не вкуси я в юности марксизма, задень меня революция хоть бы чуть-чуть, я не мог бы написать своих вещей о природе. И то же самое, не переживи я в юности эту же самую революцию в своем кружке (1895 год), я не посмел бы себя так свободно и независимо держать в наше время.

20 сентября 1951 года

Возможно ли найти ключ к замку от таинственной двери, за которой каждый хочет делать сам что надо для всех?

Выставка «Михаил Пришвин. Фотографии и дневники. 1929-1936» в московском Мультимедиа-арт-музее продлится до 31 января.

Поставил на полку последний том дневников Пришвина - восемнадцатый! Михаил Михайлович умер 16 января 1954 года. 15-го сделал последнюю запись: "Деньки, вчера и сегодня (на солнце -15), играют чудесно, те самые деньки хорошие, когда вдруг опомнишься и почувствуешь себя здоровым".

Это уникальное издание. Удивительное. Феноменальное. Ничего подобного у нас не было да и не будет. Он сформулировал задачу: "Надо писать дневник так, чтобы личное являлось на фоне великого исторического события, в этом и есть интерес мемуаров". У него получилось. Быть может, дневник Пришвина - это подлинная история России первой половины XX века.

Как писатель Пришвин полузабыт. Писал он в основном про природу и охоту, про детей и зверей. Его маленькие рассказики были обязательны на страницах "Родной речи" - был такой учебник в советское время. Теперь ясно: Пришвин останется в нашей литературе - и не только - как автор гигантской дневниковой эпопеи.

В последний год жизни Михаил Михайлович запишет о своем труде: "Кажется, я не просто пишу, а что-то делаю, и даже определенно чувствую, что именно делаю: я сверлю".

Мне многое открылось из его дневников. По иному предстал 1937 год - в живых образах и конкретных ситуациях. Объемнее - революционные дни 1917 года и годы Гражданской войны. О начале Великой Отечественной войны неожиданно - не встречал такого анализа настроений народа в первые месяцы боевых действий. Послевоенная жизнь, смерть Сталина - россыпь свежих деталей...

В 1917 году Пришвин делает вывод: "Жизнь есть путешествие. Я всегда был путешественником. Дом, который я выстроил, часто мне представляется кораблем, вечером, когда я сижу на террасе, весной, летом, осенью, зимой, кажется мне часто, будто я куда-то плыву..." Дневники Пришвина - это тоже путешествие. Путешествие в историю. Путешествие в Россию.

Хочу предложить "Родине" лишь крохотную толику того, что зацепило меня.

О революции

19 мая 1917 года: "...не рад этой революции, лишившей меня пристанища. Лишили меня запаса ржи и раздали его бессмысленно крестьянам, которые богаче меня... Земля поколебалась, но этот сад, мной выстраданный, насаженный из деревьев, взятых на небе, неужели и это есть предмет революции?" < > Революция села на мель безденежья и уперлась в одно-единственное чувство злобы к имущим классам".

Чувство злобы Пришвин испытал на себе: революционные крестьяне выгнали его с семьей из дома.

О большевиках

Они возникают в дневнике лишь в преддверии октябрьского переворота.

1 сентября 1917 года: "Большевики - это люди обреченные, они ищут момента дружно умереть и в ожидании этого в будничной жизни бесчинствуют".

14 сентября 1917 года: "Что же такое эти большевики, которых настоящая живая Россия всюду проклинает, и все-таки по всей России жизнь совершается под их давлением, в чем их сила?.. В них есть идейная сила. В них есть величайшее напряжение воли, которое позволяет им подниматься высоко, высоко и с презрением смотреть на гибель тысяч своих же родных людей, на забвение, на какие-то вторые похороны наших родителей, на опустошение родной страны.

< > Воцарился на земле нашей новый, в миллион более страшный Наполеон, страшный своей безликостью. Ему нет имени собственного - он большевик".

Какое точное предвидение будущих трагедий...

1 апреля 1938 года: "Не могу с большевиками, потому что у них столько было насилия, что едва ли им уже простит история за него".

Смирился, не выступал против, но - не принял.

Была в 1918-1919 годах мысль: бежать. Не решился. О том же в декабре 1930 года: "Меня расстроило, что отказались печатать "Кащееву Цепь"... Началась тоска самая острая со сладостной мыслью о смерти... Я накануне решения бежать из литературы в какой-нибудь картофельный трест или же проситься у высшего начальства за границу. Мне думается, что в конце концов меня отпустят, потому что люди у нас не глупые и..."

Не уехал. Сохранил себя в большевистской России.

О Ленине

К Ленину у Пришвина почтения нет. Весь вождь в одной короткой ленинской фразе: "Выжать интеллигенцию как лимон и выбросить".

1 марта 1918 года: "Единственный человек, который что-нибудь выводит (логически думает), - это Ленин, его статьи в "Правде" - образцы логического безумия. Я не знаю, существует ли такая болезнь - логическое безумие, но летописец русский не назовет наше время другим именем".

Запись 1936 года: "Ведь нужна же наконец философия, не остановилась же она на 18 томах Ленина (какая это философия!)".

Пришвин учился в гимназии с Семашко, будущим наркомом ленинского правительства. Встреча старых друзей в 1906 году была радостной - не могли наговориться. Семашко спросил: "Ты что же теперь делаешь?" - "Пишу... Моя книга посвящена моей родине", - ответил Пришвин. "Не любить надо, а ненавидеть эту родину" - ответил друг. Пришвина так поразили эти слова, что он почти каждый год возвращался к ним в дневнике. Как это - ненавидеть родину? Можно ненавидеть царя, правительство, монархию, государственный строй, но ненавидеть Россию - как?

Как же современно это звучит...

Запись 1952 года: "Ленин был не мыслитель, а революционный делец". < > Вдруг понял Ленина: он сектант, один из обыкновенных русских сектантов, коих я на своем веку повидал предостаточно".

О Сталине

Впервые в дневнике Сталин возникает 31 июля 1926 года : "Читал "Известия", с большим трудом одолел огромную статью Сталина и не нашел в ней ничего свободного, бездарен и честен, как чурбан".

24 октября 1928 года неожиданная для Пришвина запись: "Говорят, что Сталин гонит всех правых, а потом сделает все ихнее сам. Правильно поступает, потому что народ сейчас до того обозлен, что до нового хорошего урожая необходимо все держать в кулаке".

В записи 1929 года Пришвин размышляет над громадными портретами Сталина: "...очень напоминает собой царя Николая 1го: тоже такие откровенно-государственные глаза". И в этом же году кончаются его надежды на изменение жизни к лучшему: "Политическая атмосфера сгущается до крайности...< > Кончилась "передышка" Ленина. Начинается сталинское наступление".

Запись 1930 года : "Может быть, Сталин и гениальный человек и ломает страну не плоше Петра, но я понимаю людей лично: бить их массами, не разбирая правых от виноватых - как это можно!"

А бить, по сути, еще и не начинали...

Запись 1932 года: "Сталин в легендах бесконечно привлекательней Ленина: Сталин решительный, честный, готовый помочь... Мне думается, что скоро он поймет, какой перегиб делает политика в отношении искусства, и что-то произойдет..."

15 мая 1932 года : "Мне так чуется, будто сталинская революция стукнулась в тупик и начала ослабевать: сталь и чугун задавили жизнь, вместо мяса - чугун".

1 ноября 1937 года : "Когда у Сталина выходит очередная расправа с врагами, то она кажется на первых порах безумием и концом всего: через это, кажется, ему уж и не перейти. Проходит некоторое время, и совершается "тот поворот": одумаешься и начинаешь понимать и мириться".

После этой записи, сделанной на пике "большого террора", Пришвин припечатывает: "Так вот после каждой кровавой гекатомбы и всеобщего нравственного возмущения встает опять Сталин более могучим, чем был". И добавляет по поводу очередного суда над врагами народа:

"Процесс раскрывает картину полного разложения партии и полное одиночество Сталина и зыбкость нашего государственного бытия: случись что-нибудь плохое со Сталиным, и все развалится начисто. А может быть, напротив, все распавшиеся ныне и только внешне связанные элементы общества соединятся внутренно? У некоторых, многих есть такое же чувство в отношении к Сталину, как было при царе: убрать царя, и будет хорошо. Какие дураки были тогда мы!"

Не правда ли, и это написано словно кем-то из сегодняшних публицистов! Разница в том, что Пришвин видит в Сталине не функцию, а, несмотря ни на что, живого человека:

"Слушал в парткабинете доклад Сталина. Конец речи был похож на грузинский тост: чем хуже говорит грузин по-русски, тем милее выходит у него тост. Грузинский акцент еще помогает юмору, Сталин этим пользуется: если бы русский сказал - не было бы смешно, а у кавказца смешно. При всем том простота речи, непретенциозность, речь для дела, но не дело для речи... Живая речь живого человека".

"Переживается суровая речь Сталина: и после такой-то войны, таких-то страданий, такой победы все те же пятилетки, все те же колхозы и гонка вооружений. Ни одного ласкового слова хотя бы для детей..."

Любимая фраза обожателей Сталина: "При Сталине был порядок!" Из дневника Пришвина этого не следует. Более того, что ни запись на тему экономики, то вывод: не было никакого порядка! Страх был, а порядка не было. Столько разгильдяйства, столько воровства, мошенничества, столько бракоделов...

А если чего-то и достигали, то немыслимым напряжением сил.

16 июня 1934 года: "Гаражи все на один лад, везде пьянство и ничего нет: какая-нибудь иголка для вентиля понадобится, так бегают, бегают... Но если приедет кто-нибудь со стороны и умеючи подойдет, то для него все явится: если это шина, то сейчас же с казенной новой машины снимут шину... Утром в гараж все запаздывают после выпивки, и начинается разговор о том-сем, потом начинают искать чего-нибудь: непременно у каждого чего-нибудь не хватает".

Пришвин знал экономику не понаслышке. Производство изучал в поездках по стране. Видел, как строился Уралмаш, куда поехал в надежде набрать материал для книги. Книги не получилось. Картины строительства страшные, угнетающие. Беспорядок, неорганизованность, все тянули на жилах. Он делает запись: "Я так оглушен окаянной жизнью Свердловска, что потерял способность отдавать себе в виденном отчет... не с чем сравнить этот ужас..."

Сельский житель, своими глазами видел и то, что творится в деревне.

15 ноября 1932 года: "О пятилетке нет больше лозунгов: не удалась. Общее уныние. "Если теперь, - сказал N, - стать далеко и смотреть так, что все наше строительство провалилось, то причина этого будет в чрезмерном, подавляющем всякое личное творчество развитии бюрократии".

О народном характере

Пришвин жил в гуще народа. Он и сам был народ.

23 апреля 1918 года: "Я с малолетства знаю всех мужиков и баб в нашей деревне, они мне кажутся людьми совершенно такими же, как все люди русского государства: дурные, хорошие, лентяи, бездарные и очень интеллигентные. Никогда я себя не отделял от них, никогда не выделял мужиков от других сословий, только они ближе других были ко мне, и потому я говорю о них".

И, конечно, он не мог не заметить, что народ меняется.

Запись 1932 года: "Что меня теперь больше всего останавливает в этом русском народе - это молчание на людях, отделенное несогласием людей. Вчера вот Иван Митрич так умно и горячо говорил мне против тиранов, сегодня на сходе он молчит. Спросишь, оправдывается: "Нишь можно на людях?" < > ...существует ли общественное мнение? Оно - в молчании и анекдотах; во всяком случае, это не сила, на которую можно опираться, пользоваться, рассчитывать; это сила, подобная сну: видел сон и забыл".

27 марта 1930 года: "В Бобошине Еремин - бедняк держал всю деревню в страхе. Первое, конечно, что бедняк и у него особенные права. В последние дни страх в народе дошел до невозможного. Довольно было, чтобы на улице показался какой-нибудь неизвестный человек с папкой в руке, чтобы бабы бросались прятать добро, а если нечего прятать, то с болезненным чувством ожидать какой-нибудь кары".

20 июля 1937 года: "Президиум Верховного Совета: ни одного интеллигентно-осмысленного лица, всё как результат нигилизма..."

И вдруг - запись 18 октября 1939 года как выстраданное открытие: "Вечером поехал в Москву. По дороге любовался людьми русскими и думал, что такое множество умных людей рано или поздно все переварит и выпрямит всякую кривизну, в этом нет никакого сомнения: все будет как надо".

Продолжение этой мысли 9 октября 1940 года: "Были вечером в концерте Рахманинова "Колокола". Удивлялся людям, консерватория, оказалось, является хранилищем людей: я таких людей видел только до революции. Как жаль, что не надумал ни разу сходить в консерваторию. Люди там, независимо от положения в современности, сохраняются в духовной неизменяемости к худшему".

И, наконец, запись 1 февраля 1946 года: "Русский при всех своих государственных и общественных невзгодах остается личностью. Даже и сквозь коммунизм русский пронесет свое особенное лицо".

О творчестве

19 декабря 1930 года: "Я живо представил себе состояние духа Толстого, когда он желал, чтобы его тоже вместе с другими мучениками отправили в тюрьму и на каторгу. И мне теперь тоже жизнь в ссылке, где-нибудь на Соловках, начинает мерещиться как нечто лучшее".

Запись 1948 года, почти через двадцать лет: "У литераторов в связи с вызовом партии на единомыслие стон стоит..."

Как писатель Пришвин был известен. Но тот же самый народ, над печальной судьбой которого он размышлял денно и нощно, относился к нему весьма своеобразно.

20 января 1932 года: "Три года живу я на этой улице. Все знают меня, но почему-то лучше бы не знали... С ненавистью говорят: "Вот пи-са-тель идет". Иногда молодые огарки и оскалепки остановятся как пораженные и вдруг, выпучив глаза, скажут в упор: "Жу-ковс-кий!"

После поездки на строительство Беломорканала Пришвин задумывает роман о свободе и необходимости под названием "Осударева дорога". Роман не получился, хотя обдумывал его больше десяти лет. Помешал внутренний цензор.

4 декабря 1936 года : "До чего совестно жить становится! Никакое настоящее общение невозможно, потому что боишься труса в себе и противно говорить с человеком, имея в виду, что он, может быть, для того и беседует с тобой, чтобы куда-то сообщить. < > Свобода творится всем обществом, но ее нельзя просить у хозяина государства".

О любви

Юношей Пришвин влюбился в Варю Измалкову. Она его отвергла. Любовь он пронес через всю жизнь. Каждый год в дневнике - обязательно несколько записей о ней.

28 августа 1935 года: "Давно я не видел таких снов - откликов моей личности на встречу с ней почти 40 лет назад: ведь сорок лет из года в год непременно снилась". Пришвин был уверен: именно любовь к Варе сделала его писателем, вдохнула поэтический дар. Считал ее своей Музой.

А женился Михаил Михайлович на простой темной крестьянке Ефросинье Павловне. Пожалел ее. И как же потом жалел об этом своем поступке! Разные они были - по интеллекту, по интересам, по кругу общения. Чужие друг другу. На страницах дневника Пришвин редко упоминает жену. А если упоминает, то по чисто бытовым темам. Не нашлось у него для жены ласковых слов, ласкового имени, в дневнике она обозначается чуть ли не как официальное лицо: или Ефр. Павл., или Павловна.

Нет-нет и прорвется у Пришвина раздражение на страницах дневника. Да и Ефросинья Павловна однажды в сердцах скажет: "Мне бы надо было в бухгалтерши! Ах, дура я, дура! Была бы бухгалтершей, а теперь всю жизнь на тебя, на осла, даром истратила". В 1940 году он встретил Валерию Лиорко и безумно влюбился в нее, стал жить с Валерией Дмитриевной - Лялей, как он ее звал. Было ему на момент их встречи 66 лет, а ей сорок. И прожили они в любви и согласии 13 лет, до самой его смерти.

25 января 1947 года : "С приходом Ляли я впервые почувствовал ту любовь, которой все люди живут и о которой только и написаны все трагедии и драмы, от классической древности до Шекспира и до нас, любовь как двигатель человеческой нравственности, поведения".

Он нашел не только жену, не только любовь, не только любовницу, но и единомышленника. Валерия Дмитриевна тонко понимала его творчество и душу писателя.

Именно благодаря ей сохранился дневник Пришвина.

О нас с вами

Дневник Пришвина, почти ежедневный, поражает широким охватом жизни - писатель фиксирует цепь событий в политике, в записях полно бытового реализма, он заносит на тетрадный лист и факты творческого озарения, и личные переживания. Иной раз беглая короткая запись вдруг выражает суть времени: "Беда: машин наделали, а людей нет. Для машины необходим цельный человек, не издерганный в собраниях". Или: "В РИКе с лестницы на лестницу бегали черти с папиросами в зубах, в штанах галифе".

Не могу отказать себе и не привести еще несколько цитат.

26 сентября 1921 года: "Характерно, что во всей советской прессе нет смеха, иронии, никто даже не подмигнет, не перекинется значительным взглядом. Словом, у нас не шутят!"

24 января 1930 года: "Вчера Тарасиха рассказывала о вырождении мужчин в Москве: будто бы на улицах теперь постоянно видишь мужчину с ребенком на руках, или катит тележку, словом, мужчина постепенно делается нянькой".

27 мая 1935 года: "После революции мало-помалу зачахла и вовсе скрылась женщина увлекательная: во множестве явились женщины рабочие, служащие, ученые, спортсменки - все серые. Слишком много дела, нет игры, а без игры нет и женщины увлекательной".

25 октября 1947 года: "Вот еще где очень плохо: это ученье в новых республиках: никто не хочет учиться в национальных школах, все лезут в русские".

А вот еще и еще - без дат...

"Вышел с Жулькой погулять по Замоскворечью, и вот какой-то парень, обгоняя меня, проговорил: "Сам ничего не делает, а собаку содержит".

"Везде и во всем нигилизм, и в нем сейчас сила нашего времени".

"Почему строительством коммунизма называются стройки каналов и заводов, но не человеческого понимания?"

Цитировать хочется бесконечно...

Это чудо, что дневник написан. Не меньшее чудо, что его автор остался жив. Ведь достаточно было и одной записи о Сталине, чтобы отправить Пришвина на стройку коммунизма в Магадан. Пришвин понимал, что создает нечто опасное для себя. Запись 1937 года: "Поведение в Москве: нельзя говорить о "чем-то" и с какими-то людьми. Надо совершенно уничтожить в себе все остатки потребности отводить душу".

Душу он отводил на страницах дневника.

Последний том вышел тиражом 2 тысячи экземпляров. Первые выходили 10-тысячным. Этого ужасно мало. 18 удивительных пришвинских томов про нашу Родину и нас с вами должны быть в каждой российской библиотеке.

Фото: Михаил Пришвин из личного архива Л.А. Рязановой

Михаи́л Миха́йлович При́швин ( -) - русский писатель, прозаик, публицист. В своём творчестве исследовал важнейшие вопросы человеческого бытия, размышляя о смысле жизни, религии, взаимоотношениях мужчины и женщины, о связи человека с природой.

Энциклопедичный YouTube

1 / 5

Пришвин родился в родовом имении Хрущёво-Лёвшино , которое в своё время было куплено дедом, преуспевавшим елецким купцом Дмитрием Ивановичем Пришвиным. В семье было пятеро детей (Александр, Николай, Сергей, Лидия и Михаил).

Мать - Мария Ивановна (1842-1914, урожденная Игнатова). Отец будущего писателя Михаил Дмитриевич Пришвин после семейного раздела получил во владение имение Констандылово и денежные средства, водил орловских рысаков, выигрывал призы на конных скачках, занимался садоводством и цветами, был страстным охотником.

Отец проигрался в карты, ему пришлось продать конный завод и заложить имение. Он умер, разбитый параличом. В романе «Кощеева цепь» Пришвин рассказывает, как здоровой рукой отец нарисовал ему «голубых бобров» - символ мечты, которой он не смог достичь. Матери будущего писателя, Марии Ивановне, происходившей из старообрядческого рода Игнатовых и оставшейся после смерти мужа с пятью детьми на руках и с имением, заложенным по двойной закладной, удалось выправить положение и дать детям достойное образование.

Являлся действительным членом Санкт-Петербургского религиозно-философского общества .

В 1941 году Пришвин эвакуировался в деревню Усолье Ярославской области, где протестовал против вырубки леса вокруг деревни торфоразработчиками. В 1943 году писатель вернулся в Москву и выпустил в издательстве «Советский писатель» рассказы «Фацелия» и «Лесная капель». В 1945 году М. Пришвин написал сказку-быль «Кладовая солнца». В 1946 году писатель купил дом в деревне Дунино Звенигородского района Московской области, в котором жил в летний период 1946-1953 годах.

Почти все произведения Пришвина, опубликованные при жизни, посвящены описаниям собственных впечатлений от встреч с природой, описания эти отличаются необычайной красотой языка. Константин Паустовский называл его «певцом русской природы», Максим Горький говорил, что Пришвин обладал «совершенным умением придавать гибким сочетанием простых слов почти физическую ощутимость всему».

Сам Пришвин своей главной книгой считал «Дневники», которые он вёл в течение почти полувека (1905-1954) и объём которых в несколько раз больше самого полного, 8-томного собрания его сочинений. Опубликованные после отмены цензуры в 1980-х годах, они позволили по-другому взглянуть на М. М. Пришвина и на его творчество. Постоянная духовная работа, путь писателя к внутренней свободе подробно и ярко прослеживается в его богатых наблюдениями дневниках («Глаза земли», 1957; полностью опубликованные в 1990-х годах), где, в частности, дана картина процесса «раскрестьянивания» России и сталинской модели социализма, далёкая от той, что была притянута за уши идеологией; выражено гуманистическое стремление писателя утвердить «святость жизни» как высшую ценность.

Тем не менее, и по 8-томному изданию (1982-1986 гг.), где два тома целиком посвящены дневникам писателя, можно получить достаточное впечатление о напряженной духовной работе писателя, его честным мнениям о современной ему жизни, размышления о смерти, о том, что останется после него на земле, о вечной жизни. Интересны и его записи времен войны, когда немцы были под Москвой, там, порой, писатель доходит до полного отчаяния, и говорит в сердцах, что «быстрее бы уж, всё лучше чем эта неопределенность», он записывает ужасные слухи, которые разносят деревенские бабы. Все это есть в этом издании, несмотря на цензуру. Там же есть фразы, где М. М. Пришвин даже называет себя коммунистом по своему мировоззрению, и вполне искренне показывает, что вся его жизнь подвела его к этому пониманию высокого смысла коммунизма.

Художник света

Уже первую книгу - «В краю непуганых птиц» - Пришвин проиллюстрировал своими фотографиями, сделанными в 1907 году во время похода по Северу с помощью принадлежащего попутчику громоздкого фотоаппарата .

В 1920-е годы писатель начал серьёзно изучать технику фотографирования, считая, что использование фотографий в тексте поможет дополнить авторский словесный образ авторским же зрительным образом: «К моему несовершенному словесному искусству я прибавлю фотографическое изобретательство » . В его дневнике появились записи о заказе в 1929 году в Германии карманного фотоаппарата Leica .

Пришвин писал: "Светопись, или как принято называть, фотография, тем отличается от больших искусств, что постоянно обрывает желанное, как невозможное и оставляет скромный намек на сложный, оставшийся в душе художника план, и ещё, самое главное, некоторую надежду на то, что когда-нибудь сама жизнь в своих изначальных истоках прекрасного будет «сфотографирована» и достанется всем «мои видения реального мира ».

Писатель довёл до автоматизма все приёмы моментальной съёмки, записанные для памяти в дневнике:

надеть пенсне на шнурке - выдвинуть объектив - установить глубину резкости и выдержку («скорост ь») - настроить фокус «движением безымянного пальца » - взвести - сбросить пенсне и нажать спуск - надеть пенсне - записать условия съёмки и т. д.

Пришвин писал, что с тех пор, как завел фотокамеру, он стал «фотографически думать », называл себя «художником света » и до того увлекся охотой с камерой, что не мог дождаться когда наступит «опять светозарное утро ». Работая над циклами «фотозаписей » «Паутинки », «Капли », «Почки », «Весна света » он делал снимки крупными планами при разных освещённостях и ракурсах, сопровождая каждую фотографию комментариями. Оценивая получившиеся визуальные образы, Пришвин записал в дневнике 26 сентября 1930 года: «Конечно, настоящий фотограф снял бы лучше меня, но настоящему специалисту и в голову никогда не придет смотреть на то, что я снимаю: он это никогда не увидит ».

Писатель не ограничивался съёмками на природе. В 1930 году он сделал серию фотоснимков об уничтожении колоколов Троице-Сергиевой лавры .

В ноябре 1930 года Пришвин заключил договор с издательством «Молодая гвардия» на книгу «Охота с камерой », в которой фотография должна была играть главную роль, и обратился в Наркомторг СССР с заявлением: «В виду того, что в настоящее время в общем порядке нельзя получить разрешение на ввоз фотокамеры из Германии, я обращаю Ваше внимание на особенное обстоятельство моей литературной работы в настоящее время и прошу сделать мне исключение в деле получения безвалютной лицензии на получение камеры… На мои фото-работы обратили внимание заграницей, и редакция Die Grüne Post , в охотничьем отделе которой я сотрудничаю, готова предоставить мне самый совершенный аппарат Лейка с тремя переменными объективами. В таком аппарате я тем более нуждаюсь, что мой аппарат от усиленной работы пришёл в совершенную негодность… » Разрешение было дано и 1 января 1931 года желанная камера с многочисленными принадлежностями была у Пришвина.

Более четверти века Пришвин не расставался с фотоаппаратами. В архиве писателя сохранилось более двух тысяч негативов. В его мемориальном кабинете в Дунино - всё необходимое для домашней фотолаборатории: набор объективов, увеличитель, кюветы для проявителя и закрепителя, рамки для обрезки фотографий.

Знание и опыт фоторабот нашли своё отражение в некоторых сокровенных мыслях писателя, который писал в дневнике: «Наша республика похожа на фотографическую темную комнату, в которую не пропускают ни одного луча со стороны, а внутри все освещено красным фонариком ».

Пришвин не надеялся обнародовать при жизни большинство из своих снимков. Негативы хранились в отдельных конвертиках, склеенных писателем собственноручно из папиросной бумаги, в коробках из-под конфет и сигарет. После смерти писателя его вдова Валерия Дмитриевна сохранила негативы вместе с дневниками.

Семья

Первым браком был женат на смоленской крестьянке Ефросинье Павловне (1883-1953, урождённая Бадыкина, в первом браке - Смогалёва). В дневниках Пришвин часто называл её Фросей или Павловной. Помимо её сына от первого брака Якова (погиб на фронте в 1919 году в Гражданскую войну), у них было ещё трое детей: сын Сергей (умер младенцем в 1905 году), Лев (1906-1957) - популярный беллетрист своего времени, писавший под псевдонимом Алпатов, участник литературной группы «Перевал », и Пётр (1909-1987) - охотовед, автор мемуаров (изданы к 100-летию со дня его рождения - в 2009 году).

В 1940 году М. М. Пришвин женился во второй раз. Его супругой стала Валерия Дмитриевна Лиорко, в первом браке - Лебедева (1899-1979). После смерти писателя она работала с его архивами, написала о нём несколько книг , много лет возглавляла музей Пришвина .

Награды

Библиография
- Пришвин М. М. Собрание сочинений. Т. 1-3. СПб.: Знание, 1912-1914
- Пришвин М. М. Колобок: [По крайнему северу России и Норвегии] / Рисунки А. Могилевского . - М. : Л. Д. Френкель, 1923. - 256 с.
- Пришвин М. М. Собрание сочинений. Т. 1-4. М.: Гослитиздат, 1935-1939
- Пришвин М. М. Избранные произведения в двух томах. М.: Гослитиздат, 1951-1952
- Пришвин М. М. Собрание сочинений в 6 томах. М.: Государственное издательство художественной литературы, 1956
- Пришвин М. М. Собрание сочинений в восьми томах. М.: Художественная литература, 1982-1986.
Экранизации
- - «Хижина старого Лувена» (фильм не сохранился)
- - «Ветер странствий »
Примечания
1. Печко Л. П. Пришвин М. // Краткая литературная энциклопедия - М. : Советская энциклопедия , 1962. - Т. 9. - С. 23–25.

Михаил Пришвин – русский писатель, прозаик и публицист. В своих произведениях он уделял особое внимание вопросам человеческого бытия, размышляя о смысле жизни, религии, взаимоотношениях мужчины и женщины.

Свое место в литературе Пришвин определил так: «Розанов – послесловие русской литературы, я – бесплатное приложение. И всё…»

Биография Пришвина

Михаил Михайлович Пришвин родился 4 февраля 1873 года в родовой усадьбе Хрущево-Левшино Орловской губернии. Его отец, Михаил Дмитриевич, занимался селекцией лошадей, был прекрасным наездником, а также являлся заядлым охотником.

Кроме этого главу семейства интересовали , в результате чего во дворе их дома рос прекрасный сад и множество цветов.

Мать будущего писателя, Мария Ивановна, была домохозяйкой и занималась воспитанием детей.

Кроме Михаила, в семье Пришвиных родилось еще четверо детей.

Детство и юность

Когда Михаил Пришвин был еще совсем ребенком, его отец увлекся азартными играми и постепенно проиграл все родовое имение. В скором времени его парализовало, после чего он умер.

Таким образом, матери Пришвина пришлось самостоятельно ставить на ноги детей и заниматься хозяйством.

Когда в 1882 г. Михаил окончил начальную школу, его отправили учиться в Елецкую гимназию.

У него была очень низкая успеваемость по всем предметам, поэтому его дважды оставляли на второй год.

Учась в четвертом классе, Пришвин вступил в конфликт с одним из педагогов, в результате чего был исключен из гимназии. Интерес к наукам у него пробудился только в , когда он начал жить в доме своего дяди.

В 1893 г. Михаил Пришвин окончил Александровское реальное училище, а затем поступил в Рижский политехникум на отделение химического факультета.

В этот период биографии в его мировоззрении произошли серьезные перемены.

В середине 20-х годов Пришвин начал работать над автобиографическим романом «Кащеева цепь», над которым он будет трудиться до конца жизни.

Через несколько лет он приобрел фургон, назвав его «Машенькой». На нем он путешествовал по , собирая материал для своих произведений.

После этого в биографии Пришвина появилась машина марки «Москвич-401», находящаяся сегодня в его доме-музее. На этом автомобиле ему удалось побывать на Дальнем Востоке.

Получив массу впечатлений от поездки, он написал книгу «Дорогие звери». Затем Михаил Пришвин посетил и Ярославль, после чего им была написана повесть «Неодетая весна».

В это время его начала особенно интересовать фотоохота. Он делал снимки животных и птиц, а также фотографировал деревья, лесные опушки и прочее пейзажи. Позже писатель оформлял свои книги сделанными им самим фото.

Основным трудом в биографии Пришвина являются «Дневники», состоящие из 8 томов. В них он подробно изложил свое видение на жизнь, религию и политическую ситуацию в стране.

Личная жизнь

Первой женой в биографии Михаила Пришвина была Ефросинья Баныкина. В этом браке у них родилось трое детей – Лев, Петр и Сергей (последний умер еще в раннем детстве).

Со временем писатель потерял интерес к супруге и решил уйти к другой женщине.

В возрасте 67 лет, Пришвин женился на Валерии Лиорко. Интересен факт, что вторая жена была младше его на 26 лет. Их семейный союз продлился 14 лет, вплоть до самой смерти прозаик.