Богатырева И.И.

Конечно, понятие категория является достаточно сложным и абстрактным, но не более сложным и абстрактным, нежели многие математические, физические или биологические понятия, которыми вволю оперируют наши школьные учебники, рассчитанные на старшеклассников обычных средних школ. Представляется, что оно не сложнее для понимания, чем интеграл, иррациональное число, логарифм, энтропия, дисперсия, интерференция, мейоз или митоз и т.п. И чрезвычайно важно, что понятием категория пользуются почти все вузовские учебники и пособия, справочные издания, энциклопедии, с которыми неизбежно сталкивается сегодняшний старшеклассник или студент-первокурсник.

Что же это такое – грамматическая категория? По определению В.В.Лопатина, это «система противопоставленных друг другу рядов грамматических форм с однородными значениями», это некоторое множество однотипных, сходных явлений, имеющих какой-то общий признак. И хотя само понятие категория, безусловно, представляет собой некое обобщение, но оно существует не вообще, абстрактно, а вполне реально и конкретно, выражаясь как общее в своих частных проявлениях.

Так, у каждой части речи в любом языке есть свой собственный набор грамматических (морфологических) категорий, которые её характеризуют, выделяя на фоне других частей речи. У существительных и прилагательных в русском языке есть такие грамматические категории, как род, число и падеж, а в ряде германских и романских языков у прилагательных может не быть категории падежа или числа, но при этом существительным в этих языках присуща особая категория определенности-неопределенности, которая отсутствует у других именных частей речи. У прилагательных во многих индоевропейских языках есть категория степени сравнения, отличающая их от существительных. Но нужно понимать, что и это утверждение применимо далеко не ко всем языкам. Так, в древнегреческом и в санскрите суффиксы, образующие форму степени сравнения, могли иногда добавляться и к основам существительных – в тех случаях, когда в значениях существительных имелся качественный оттенок. Например: др.-гр. βασιλεύς ‘царь’ – βασιλεύτερος ‘в большей степени царь’ (царь в сравнительной степени) – βασιλεύτατος ‘самый царственный царь’ (царь в превосходной степени). Санскр. kavitara ‘в большей степени (лучший) поэт’ – это сравнительная степень от kavi ‘поэт, мудрец’; а gajatama ‘самый лучший слон; слон из слонов (т.е. слон, лучше всех воплощающий в себе самые характерные слоновьи качества)’ – превосходная степень от gaja ‘слон’. Можно смело утверждать, что одним из важных признаков той или иной знаменательной части речи в большинстве языков мира является наличие у неё особого, присущего только ей состава грамматических категорий.

Итак, в каждой категории обобщаются соотносительные грамматические значения, непременно объединенные каким-то общим признаком, но при этом они противопоставлены друг другу по этому признаку и даже (что чрезвычайно важно) являются взаимоисключающими. И здесь нет никакого противоречия и тем более какой-то сверхсложности или надуманности. Возьмем, к примеру, глагольную категорию лица, представленную в русском языке тремя грамматическими значениями, или граммемами. Сходство этих граммем состоит в том, что все они выражают общую идею разграничения участников процесса коммуникации. Но при этом 1-е лицо указывает на то, что говорящий является производителем действия, обозначенного глаголом; 2-е лицо указывает на действие, производимое собеседником, или адресатом; 3-е лицо сообщает, что действие совершается тем, кто непосредственно не участвует в акте коммуникации (т.е. не является ни говорящим, ни собеседником). Таким образом, мы видим, что есть и сходство, и одновременно противопоставленность этих трех граммем друг другу. Что же касается последнего из названных выше свойств – их взаимоисключения – то оно проявляется в том, что конкретная глагольная словоформа может быть формой либо 1-ого лица, либо 2-ого, либо 3-его. Все три граммемы никак не могут быть совмещены и одновременно выражены в пределах одной словоформы. И это касается всех грамматических категорий: именная часть речи может стоять в форме какого-то одного падежа (либо именительного, либо родительного, либо дательного и т.д.), одного числа (или единственного, или множественного) и т.п.

Следует обратить особое внимание на то, что грамматическая категория объединяет два плана – некое внутреннее содержание, о котором только что было сказано, и его внешнее формальное выражение. Это действительно очень важно: у грамматического значения непременно должен быть (и зачастую даже не один) какой-то внешний, т.е. наблюдаемый в устной или письменной речи способ его выражения. Так, у грамматической категории лица в русском языке обычно есть возможность заявить о себе при помощи специальных окончаний в формах настоящего или будущего времени в обоих числах: говорю, говоришь, говорит; скажем, скажете, скажут. А в прошедшем времени для этой цели используются личные местоимения, поскольку непосредственно внутри самого глагола указать на его лицо невозможно: я говорил, ты говорил, он говорил.

В древних индоевропейских языках (санскрите, древнегреческом, латыни и др.) категория лица обычно выражалась внутри глагольной формы не зависимо от времени, наклонения или залога, и по специальному личному окончанию всегда можно было определить лицо и число глагола. Поэтому формы именительного падежа от личных местоимений в этих языках встречаются довольно редко: как правило, это бывает в тех ситуациях, когда на них падает логическое ударение или когда одно лицо противопоставляется другому. Например, как в следующих латинских фразах:

Tempora mutantur et nos mutāmur in illis. – Времена меняются, и мы меняемся [вместе] с ними (здесь есть местоимение nos ‘мы’, хотя на 1-е лицо множ.ч. указывает и окончание -mur в глаголе mutāmur).

Tam ego homo sum, quam tu. – Я такой же человек, как и ты (здесь стоит местоимение ego ‘я’, хотя на 1-е лицо ед.ч. указывает и соответствующая форма от глагола быть – sum).

Однако в подавляющем большинстве случаев местоимения в роли подлежащих оказываются в древних языках просто избыточными, не нужными, и их не встретишь, например, в тексте на латыни, но при переводе таких латинских (или древнеиндийских, древнегреческих) предложений принято добавлять соответствующие русские местоимения:

Cogito, ergo sum. – Я мыслю, следовательно, существую.

Facile omnes, cum valemus, recta consilia aegrotis damus. – Когда мы здоровы, то легко даём больным хорошие советы.

Особенно это важно в случаях, когда форма русского глагола не несет в себе информации о грамматическом лице:

Feci, quod potui, faciant meliora potentes. – Я сделал всё, что мог; пусть, кто может, сделает лучше.

Ab altero expectes, alteri quod feceris. – Жди от другого того, что сам ты сделал другому.

По этим примерам видно, для чего нужны местоимения в русских переводах: по русской словоформе сделал нельзя определить, что в первом случае предполагалось 1-е лицо, а во втором – 2-е. В латинских же формах лицо субъекта действия заключено в окончаниях -i (feci ‘я сделал’ и potui ‘я мог’) и -eris (feceris ‘ты сделал’).

Грамматическая категория обладает еще двумя необычайно важными свойствами – регулярностью и обязательностью. Действительно, если мы посмотрим на любую грамматическую категорию в русском языке, то обнаружим, что она регулярно выражается: почти всегда мы должны указать на падеж или род имени, наклонение или время глагола и т.п. Почти, но не всегда. И это «не всегда» не должно нас смущать: надо понимать, что регулярность вовсе не означает вездесущесть. Да, мы не при каждом словоупотреблении указываем на то или иное грамматическое значение: так, в ряде контекстов может быть не ясен род или число неизменяемого имени существительного. В предложении До XIV века кофе произрастал в Эфиопии в диком виде по форме глагола можно понять, что слово кофе – мужского рода и стоит в форме единственного числа. В следующем же высказывании ни род, ни число существительного кофе никак не проявлены: Согласно легенде, в середине XVII века мусульманский пилигрим тайно вывез кофе в Южную Индию.

Для отдельных грамматических категорий в принципе нормальным будет обнаруживать себя только в некоторых, довольно редких ситуациях: если мы, говоря по-русски, хотим понять, одушевленное перед нами существительное или нет, мы можем это сделать только одним способом – поставить его в форму винительного падежа множественного числа. Только в этой падежной форме точно проявится его подлинная сущность: если эта форма совпадет с родительным падежом, то перед нами – одушевленное имя, если с именительным – то неодушевленное. К сожалению, даже винительный падеж единственного числа в ряде случаев нам не поможет: я вижу девочку, существо и я вижу парту, окно ничем не различаются. Мы не понимаем по формам слов, что девочка и существо – одушевленные существительные, а парта и окно – нет (девочку = парту, существо = окно). А соответствующие падежные формы множественного числа (я вижу девочек, существ и я вижу парты, окна) нам точно указывают на данную грамматическую категорию: девочек ≠ парты и существ ≠ окна. Все остальные падежи тем более никак не позволят нам определить одушевленность того или иного русского существительного.

Для того чтобы констатировать, что в каком-то языке есть определенная грамматическая категория, нужно, чтобы был ряд форм, объединенных каким-то общим значением, чтобы внутри этого объединения было противопоставление и чтобы те противопоставлены значение имели формальное выражение. Так, грамматической категорией является категория числа , потому что она объединяет языковые единицы на основе общего значения"число"Внутри этого объединения противопоставь ляются единственность и множественность, и грамматические значения единственного и множественного числа формально выражаются с помощью специальных окончаний. Пор: лес - леса, весна - весны, озеро - озера, где грамматическое значение единственного выраженное нулевым окончанием и окончаниями-а и о, а грамматическое значение множественного числа - окончаниями-и и -ннями -и та -а.

Формальное выражение - очень важный признак грамматической категории, поскольку именно ее наличие или отсутствие является основным критерием выделения грамматической категории. Дело в том, что определенное значение в одном языке может е существовать как грамматическое, а в другом языке как лексическое. Отсюда различают грамматические и понятийные категории. Например, существует понятийная категория пола и грамматическая категория рода . Понятийная категория стат и является универсальной, то есть все люди независимо от используемой ими языка различают мужской и женский пол. Однако категория рода присуща далеко не всем языкам. Скажем, ее нет в английском, кит. Гая, тюркских и финно-угорских языках, потому что там нет специальных формальных средств ее выражения. В украинском языке, как и в других славянских, а также романских и немецком языках, есть такая категор ия, потому что здесь есть формальные средства ее выражения: окончание (учитель, стена, окно), артикли (нем der Vater"отец", die Mutter"мать", dae Kind"дитя", фр le реге"отец", la х и романских языков характерна грамматическая категория определенности / неопределенной, формально выраженная обозначенными и неопределенными артиклями. Так, в частности, нем der Tag"день", die Blume"цветок", das Fenst er"окно"означают конкретные понятия, предметы, уже известны говорящему и слушателю, тогда как те же существительные с неопределенным артиклем - ein Tag, eine Blume, ein Fenster - означают какой-то день, какой-то цветок какое-то окно. Аналогично в английском, французском, итальянском языках: определенность выражается артиклями - англ the, франц le, 1а, итал il, 1а, а неопределенность - артиклями - англ а франц un, une, ита л un, una. В славянских языках, за исключением болгарской и македонской, грамматической категории определенности / неопределенной нет, ибо нет ее формального выражения, но понятийная категория определенности /. НЕ определенности есть и выражается она лексически (эта книга, какая-то книгаоняттєва категорія означеності/неозначеності є і виражається вона лексично (ця книжка, якась книжка).

Языки мира различаются по количеству и составу грамматических категорий. Так, в иберо-кавказских языках есть категория грамматического класса"человека"и"вещи", в японской и корейском языках - категория вежливости и. Различаются языка и по количеству противопоставленных членов внутри категорий. Например, в английском языке есть два падежа, в немецкой - четыре, в русском - шесть, в украинском - семь, в финской - чо тирнадцять, в табасарайський - сорок шестарайській - сорок шість.

Грамматические категории разделяют на морфологические и синтаксические. К морфологическим относятся категория рода, числа, падежа, вида, времени, способа, лица, до синтаксических - категория активности / пассивности, к коммуникативной направленности (повествовательность, питальнисть, спонукальнисть), стверджуваности / залеречуваности, синтаксического времени и синтаксического способу.

Классификационные (словообразовательные, деривационные) категории - это такие, члены которых выступают как рубрики классификации слов. Так, в частности, классификационной есть категория рода существительных и категория вида глагола, потому в существительные не склоняются, а классифицируются по родам (каждый существительное принадлежит к одному определенному рода), а глаголы распределяются между тремя видовыми группами - глаголами совершенного или несовершенного вы ду или двовидовими.

Словоизменительные (релятивной) категории - грамматические категории, которых слово может приобретать в зависимости от другого слова, с которым оно сочетается в предложении. В словоизменительной принадлежит категория рода прилагательных, потому прилагательные неклассифицируемые, а склоняются по родам и родовая форма прилагательного зависит от сочетаемого с ним существительного (большой успех, большое дело, большое впечатление). Чисто реляционной также кат. Егория падежа: каждая именная часть речи изменяется по падежамми.

В языках мира чаще всего встречаются грамматические категории рода, падежа, числа, определенности / неопределенной, степени качества, времени, вида, состояния, способа и лица

Она есть в большинстве современных индоевропейских языков. Нет ее в английском, финно-угорских, тюркских, японской и других языках. В украинском языке категорию рода (мужской, женской или средне ого) имеет каждый существительное. В прилагательных, порядковых числительных, притяжательных, указательных, вопросительных местоимениях, причастиях и глаголах в форме прошедшего времени эта категория является зависимой от существительного, с я кем названы классы слов сочетаются. В итальянском, французском, испанском и датском языках существительные имеют два рода - мужской и женский. Категория рода имеет формальное выражение. В славянских языках - ц е окончания, в романских и немецком - артикли (нем der, ein для мужского рода, die, eine для женского, das, ein для среднего, фр le, un для мужского, la, une для женского, итал il, un для овичого, la, una для женского родчого роду.

Количество падежей в разных языках неодинакова. Есть языки, в которых падежей совсем нет: болгарский, итальянский, французский, таджикский, абхазский и др.

В языках мира категория числа не совпадает. С языка, в которых, кроме единственного и множественного числа, является двойственное и троина. Двойственное была в древнеукраинской языке (два стола, см. остатки этих форм в диалектах: две руке, две это эле т.д.). Троина есть в некоторых папуасских языках на острове. Новая. Гвинея. В древних индоевропейских языках - санскрите, древнегреческой, древнегерманских было три числа: единственное, двойственное и множествожина.

Категория определенности / неопределенной (детерминации) - грамматическая категория, указывающая на то, мыслится имя предмета как единственное в описываемой ситуации (определенность) или как принадлежащее к классу по одибних ему феноменов (неопределенность.

Как уже отмечалось, эта категория характерна для германских, романских, болгарской, македонской и других языков и выражается с помощью артиклей определений является английский артикль the, немецкие der die, das, французские le, la, les (последний для множества), а неопределенными соответствии a; ein, eine, ein; un, une. В болгарском, македонском, румынском и скандинавских языках существуют постпозитивные арты кли, то есть артикли, стоящие после слова, присоединяясь к нему как постфикс. Пор: болг стол"какой-то стул"- столгт"определенный стул", масса"какой-то стол"-. Масато"определенный стол"; село"какое-то село"- селото"определенное селоuot;; село "якесь село" - селото "певне село".

В тех языках, где нет артиклей, значение определенности / неопределенной выражается лексически и контекстуально. Например, в украинском языке для этого используют указательные местоимения этот, эта, это, эти, то ой, и, то, те, доли только, еще (только учитель не знал. Еще чашку!),. Неопределенные местоимения какой-то, какая-то, какое-то, какие-то, прилагательные уверен, целый, неизвестный, незнакомый, числительное один, порядок слов (перед сказуемым - определенность, после - неопределенность:. Мальчик вышел на улицу;. На улицу вышел мальчик), фразовое ударение (Вот тетрадь;. Вот тетрадь). Сильнейшим средством выражения значения означает ности / неопределенной является контекст. Как видим, в украинском языке категория определенности / неопределенной является не грамматической, а понятийно, поскольку здесь нет морфологических средств ее выраженияення.

Различают обычный, высокий и высокий степень. В некоторых языках есть только две степени сравнения - обычный и елатив, сочетающий значение высшего и превосходной степеней. Высшая степень указывает на наличие ь в объекте какого-то качества больше, чем в другом, высокий - больше, чем во всех других. Положительная степень означает качество безотносительно к степенейеня.

Степени сравнения имеют прилагательные и наречия (тяжелый, тяжелее, тяжелый; темно, темнее, темнее). В некоторых языках степени сравнения имеют также существительные и глаголы. Например, в языке коми кужо о"умеет", кужоджик"больше умеетбільше вміє".

Степени сравнения выражаются аффиксами (интересный - интересный - интересный; англ large"большой"- larger"больше"- largest"величайший", нем interessant"интересный"- interesanter"интереснее"- inte eresantest"интересный") и аналитически (известен - более известный - наиболее известный, англ difficult"тяжелый"- more difficult"тяжелыми"(the) most difficult"тяжелый"). В славянских, германских и романских языках есть несколько сопоставимых по значению прилагательных и наречий, которые творят степени сравнения от других основ: укр хороший - лучший - лучший; рус хороший - лучше - наилучший; англ good - better - best, нем gut - besser - best (am bestenрос. хороший - лучше - наилучший; англ. good - better - best, нім. gut - besser - best (am besten).

Категория времени - грамматическая категория глагола, которая является специфическим языковым отражением объективного времени и служит для темпоральной локализации события или состояния, о которых говорится в предложении

Эта категория указывает на одночасовисть, предшествующего или преемственность события относительно момента речи большинства языков есть три времени: настоящее, прошлое и будущее. Это абсолютные времена. Кроме них, в некоторых языках есть сп. ПЕЦИАЛЬНЫЙ"относительные"времена, обозначающие события относительно какой-то точки отсчета, которая, в свою очередь, определяется относительно момента речи (передминулий время, перед будущим время предстоящей в прошлом тощ винулому тощо).

В славянских языках грамматически противопоставлены совершенный и несовершенный вид. Совершенный вид указывает на достижения предела, т.е. показывает ограниченное действие или ее результат (зашумел, написал). Несовершенный виду не ука азуе на предельность действия (шумов, писал). В германских и романских языках, по мнению большинства лингвистов, грамматической категории вида нет, потому что там нет формальных морфологических средств (специальных су фиксов, префиксов) ее выраженияння.

Категория состояния - грамматическая категория глагола, выражающая субъектно-объектные отношения

В языкознании пока нет общепринятой классификации состояний, однако во всех классификациях упоминается активный, когда носитель глагольной признака соответствует субъекту (Ученики исполняют песню), и пассивный, когда носитель глагольной признаки соответствует объекту (Песня исполняется учениками.

Это оценка говорящим действия как желанной, возможной, предполагаемой (предположение) и т.д.

Разные языки имеют разный набор форм способа 6 всех языках есть действительный (представляет действие как реальный факт), условный (представляет действие как возможную, желаемую, предполагаемую, обусловленную) и повелительное (служит для п передачи приказа, побуждения или просьбе) способы. Западноевропейские языка, кроме того, создали особые формы кондиционала для обозначения обусловленных действий и для выражения допущения, возможности, желательно сти и некатегоричный утверждение (нем Ich w. Игава, а переводит ее из уст других. Этим способом передают оттенок недоверия, сомнениеовір"я, сумніву.

В агглютинативных языках (например, тюркских) насчитывают от четырех до двенадцати способов, которые выражают повинность, подтверждение, намерение, согласие и т.д.

Исполнителем действия может быть говорящий,. Его собеседник или лицо, которое не принимает участия в разговоре. Соответственно различают первую, вторую и третью лицо (пишу, пишешь, пишет)

Категория лица относится к согласующих, словоизменительной. Она выражается личными окончаниями (я процюю, он работает; англ / work, he works). В некоторых языках (самодийских, палеоазиатских) категория лица характерна не только для глаголов, но и для имен в позиции сказуемого. Так, в. Корякском языке гьоляйгым"человек-я", гьоляйгыт"человек-ти", гьоля"человек-он"; нытуйгым" й-ти", нытуйкын"молодой-он"Однако есть и такие языки, в которых категория лица в целом не выражена. К ним относятся японский, китайский, индонезийский и некоторые др... До них належать японська, китайська, індонезійська та деякі інші.

Лексико-грамматические разряды (категории)

Лексико-грамматические разряды (категории) - это грамматически важные группы слов в пределах определенной части речи, которые имеют такие свойства:

1) объединяются по общему семантическому признаку. Например, лексико-грамматические разряды составляют собирательные существительные, вещественные существительные, существительные - названия существ, существительные - названия неодушевленные, собственные названия, по сновные названия, возвратные глаголы, потому что каждая такая группа имеет общую семантическую признак - собираемость, вещественность тощо.

2) могут иметь и могут не иметь формальное морфологическое выражение. Если, скажем, некоторые сборные существительные имеют формальное выражение - суффиксы-ств (о), -) (- постфикс-ся (умываться, переписываться, обниматься), то собственные и общие названия, вещественные названия, названия существ / неодушевленные формальных показателей не имеют (город. Орел и летит орел, масло и окно, ворона и корона));

3) взаимодействуют со связанными с ними грамматическими категориями. Так, от возвратности глаголов зависит категория состояния (возвратные глаголы не относятся к активному состоянию), от существа / неодушевленные - категория падежа (в названиях существ форма винительного падежа совпадает с формой родительного, в названиях неодушевленных форма винительного падежа совпадает с формой именительного), от лица / неособо - категория рода (названия в ру имеют, как правило, категорию мужского или женского рода, названия неосиб - все три рода), от собственных и общих названий - категория числа (имена имеют форму только единственного числа или только множественного числа (Киев,. Сумы), общие названия имеют формы единственного и множественного числа (стол - столы, книга - книги);

4) могут иметь и могут не иметь противопоставлены внутри разряда ряды форм. Если, например, имена противопоставляются общим, названия существ - названиям неодушевленные, переходные глаголы - непереходным. Диес словам, то внутри вещественных и собирательных существительных подобного противопоставления. НЕТє.

2.1. Морфологические ГК

2.2. Лексико-грамматические разряды

2.3. Синтаксические ГК

Историческая изменчивость грамматических категорий

Литература

______________________________________________________________________________

Общее представление о грамматических категориях

Определение грамматической категории (ГК) строится либо с опорой на форму, либо с опорой на грамматическое значение (ГЗ).

1. Грамматическая категория (греч.kat ē goria ‘суждение, определение’) – система противопоставленных друг другу рядовграмматических форм с однородными значениями [ЛЭС, с. 115; Кодухов, с. 227; Алефиренко, с. 317].

При этом общепризнано, что основой ГК являются ГЗ . ГК – это понятие родовое, а ГЗ – видовое.

Члены (компоненты) ГК, т.е. грамматические значения, называются граммемами (граммемы ед. и мн. числа в рамках категории числа; граммемы 1, 2 , 3 лица) [ЛЭС, 117].

Необходимые признаки ГК .

Материальная выраженность грамматического значения (ГЗ). Ср. определение ГЗ: Грамматическое значение – это абстрактное содержание языковой единицы, имеющее в языкерегулярное и стандартное выражение. Если в данном языке некоторое ГЗ не выражается формально (грамматическими средствами), нет оснований говорить о ГК.

Второй необходимый признак ГК, тесно связанный с первым, – наличие по крайней мере двух противопоставленных форм , объединенных некоторым значением:

у русских существительных естьГК рода , а у английских – нет;

у русских существительных есть категория падежа , а у французских нет; у англ. существительных – сомнительно (притяжательные формы либо считаются падежом, либо нет), притом что у английских личных местоимений категория падежа есть:I – me , he – him (противопоставлены прямой и косвенный падеж);

в африканском языке ваи нетГК времени , т.к. нет противопоставленных грамматических форм со значением времени.

Нет ни одной ГК, которая была бы характерна для всех языков мира [Шайкевич, с. 104].

Важно различать :

грамматические формы.

Грамматические формы связаны с определенным способом выражения, это единство ГЗ и способа его выражения [Реформатский, с. 317].

Сравним примеры, в которых одно и то же ГЗ выражается разными способами:

dog – dog s f oo t – f ee t

finish – finish ed wr i te – wr o te

long – long er good – better interesting – more interesting

В языке насс (один из языков Колумбии) множественное число образуется 4 способами:

большинство имен (и глаголов) во мн.ч. удваивается (неполная редупликация корня):

gyat ‘человек’ – gyi gyat ‘люди’;

употребление некоторых префиксов :

an ’ on ‘рука’ – ka - an ’ on ‘руки’;

wai ‘весло’ – lu - wai ‘весла’;

суффикс :

waky ‘брат’ – waky - kw ‘братья’;

внутренняя флексия :

gw u la ‘плащ’ – gw i la ‘плащи’ [Сепир Э. Язык, 1934, с. 47 (Новое изд. – 1993). Цит. по: Реформатский, с. 263].

писать – на -писать ,

реш- а -ть – реш- и -ть ,

соб и рать – собрать ,

разрез á ть – разр é зать ,

говорить – сказать .

Типы грамматических категорий

Существует несколько классификаций ГК.

1. В зависимости отколичества противопоставленных членов одна и та же ГК в разных языках может быть организована по-разному.

Двучленные ГК:

кат. числа в русск. языке,

кат. рода в романских (мужск. ↔ женск.) и иранских языках (по призн. одуш. / неодуш) [ЛЭС, с. 418];

кат. времени в хант.: прошедшее ↔ настояще-будущее.

Трехчленные :

кат лица ;

кат. числа в словенском, лужицком, арабском, ненецком, хантыйском языках, где противопоставлены формы ед., дв. и мн.ч.. Напр., хант.:

хот ‘дом’,хот - нг  н ‘два дома’,хот -  т ‘дома (больше двух)’

юх ‘дерево’, юх- нг  н ‘два дерева’,юх-  т ‘деревья (больше двух)’.

Многочленные :

в папуасских языках есть еще и тройственное число ;

2. ГК делятся на

морфологические ,

синтаксические .

Понятие ГК разработано преимущественно на материале морфологических категорий. Вопрос о синтаксических категориях разработан слабее [ЛЭС, с. 116].

2.1. Морфологические ГК свойственны лексико-грамматическим классам слов – знаменательным частям речи (именам существительным, прилагательным, числительным, глаголам, наречиям, местоимениям):

2.1.1. Среди морфологических категорий выделяют

словоизменительные – такие, члены которых представленыформами одного и того же слова в рамках егопарадигмы (ср. русск. формыпадежа существительных;рода ,числа ипадежа прилагательных; формылица у глагола);

классификационные – такие, члены которыхпредставлены разными словами , т.к. это категории, внутренне присущие слову и не зависящие от его употребления в предложении (ср. рус. категориирода существительных,одушевленности / неодушевленности существительных,вида глагола) [ЛЭС, с. 115].

2.1.2. Морфологические категории делятся на

ГК именного типа :ГК рода, падежа, одушевленности-неодушевленности;

ГК глагольного типа :ГК времени, вида, залога, наклонения.

ГК языка находятся в тесном взаимодействии и обнаруживают тенденцию квзаимопроникновению :

кат. времени тесно связана с кат. наклонения , а также вида : временные формы, как правило, противопоставляются в пределахизъявительного наклонения, представляющего реальные события; если в языке много «времен», то этовидовременные формы:перфект = законченное /имперфект = незаконченное действие в прошлом,аорист = точечное действие в пошлом,настоящее продолженное и т.д.

кат. лица связывает глаголы и местоимения;

кат. числа связывает имя и глагол.

Самое общее противопоставление с точки зрения семантики - это деление значений на лексические и грамматические, хотя во многих языках эти два вида значений могут быть выражены в комплексе, в пределах одного слова. В таком случае носителем лексического значения является корень «в сотрудничестве» со словообразовательными морфемами. Грамматическое значение концентрируется в словоизменительных морфемах, но опять-таки при поддержке морфем словообразовательных. Получается, что эти последние (префиксы и суффиксы) - так сказать, слуги двух господ: они работают и на лексику, и на грамматику. Действительно, какой-нибудь суффикс -к- в слове ручка служит образованию нового слова. Но он же предопределяет, что это слово будет существительным, и притом женского рода, а это уже область грамматики...

Лексическое значение противопоставлено грамматическому, во-первых, тем, что оно более вещественно, более «предметно», в то время как грамматическому свойственна большая степень абстрактности, отвлеченности. Во-вторых (см. раздел 22), системность лексических значений неочевидна, не бросается в глаза. Грамматические же значения четко противопоставлены друг другу и взаимно обусловливаются. Так, словоформа рука в функции субъекта действия (Рука бойцов колоть устала) противопоставлена словоформе руку в функции объекта действия (Дай руку, товарищ!). И даже если они не находятся рядом в конкретном контексте (как тоже случается, ср.: Рука руку моет), они все равно соотносятся друг с другом в нашем сознании - «помнят» друг о друге, подразумевают друг друга. Именительный падеж выделяется только тогда, когда он противопоставлен какому-то иному (хотя бы одному) падежу. Но в русском языке словоформа именительного падежа рука противопоставлена также словоформе рукой (творительный падеж в значении орудия действия и др.), словоформе руке (дательный падеж в значении адресата действия) и т.д. И то же самое можно сказать о любой падежной форме: она образует целую сеть оппозиций с другими формами.

Конечно, есть языки, в которых система словоизменения - не такая богатая. В частности, имя существительное в современном английском языке имеет всего три морфологические формы. Единственное число здесь противопоставлено множественному (brother "брат" - brothers "братья", bee "пчела" - bees "пчелы", lamp "лампа" - lamps "лампы" и т.п.), а кроме того, в рамках единственного числа существует оппозиция общего падежа так называемому притяжательному падежу, ср.: bee "пчела" - bees speed "скорость пчелы" (показатель притяжательного падежа омонимичен показателю множественного числа). Других падежей в английском нет. Но при «бедной» системе словоизменения противопоставленность форм друг другу - еще более явная.

Итак, возьмем ли мы для примера отдельную флексию или целую словоформу, нетрудно убедиться: каждая грамматическая единица существует только «на фоне» себе подобных - других членов грамматической системы. Совокупность противопоставленных друг другу форм словоизменения называется парадигмой (от греческого корня paradeigma, означающего "образец"). К примеру, парадигма русского слова Рука состоит из 12 словоформ: рука, руки, руке, руку, рукой, (о)руке,руки,рук,рукам,руки,руками, (о)руках. И не беда, что какие-то из этих единиц совпадают друг с другом (как в нашем случае именительный и винительный падежи во множественном числе): у них разные функции, и они сохраняют свою противопоставленность в системе. Подтверждением этому служит то, что у других слов данные формы будут различаться (ср.: подруги - подруг, братья - братьев и т.п.). Иными словами, как это видно на примере английских форм множественного числа и притяжательного падежа, в рамках парадигмы допустима частичная омонимия. Но сравнение и обобщение парадигм разных лексем позволяет нам построить парадигму целого класса слов - например, типа склонения или даже части речи. Таким образом, мы можем говорить о парадигме имени существительного, парадигме прилагательного, парадигме глагола и т.п.

Кроме того, обратим внимание на то, что среди флексий, образующих парадигму, полноправное место занимает так называемая нулевая морфема (нулевая флексия, 0) - «пустое место» , наделенное - на фоне своих соседей по парадигме - собственным значением (см. раздел 10). В данном случае это значение родительного падежа множественного числа (рук, деревень, армий), а также - для части существительных - еще и значение винительного падежа множественного числа (женщин, коз, судей). В иных же случаях другая (или, собственно, «третья», «четвертая» и т.д.) нулевая морфема может нести иное значение - именительного падежа единственного числа существительных мужского рода (стол, конь)* единственного числа повелительного наклонения глаголов (вынь, стой) и т.д. Как и среди любых других морфем, среди нулевых флексий случается омонимия.

Если сравнивать словоизменение конкретного слова с парадигмой целого класса слов (например, части речи), то естественно, что на фоне такого идеального «образца» отдельная лексема может оказаться ущербной, дефектной: в ее словоизменении может недоставать той или иной словоформы. Эти парадигмы так и называют - неполными, или ущербными. Например, в английском языке абсолютное большинство существительных приобретают форму множественного числа при помощи показателя -s (это мы уже видели: brothers, bees...). Но есть несколько слов, которые такой формы не образуют (sheep, deer, swine) - их парадигма оказывается неполной.

Особенно важно понятие неполной, или ущербной, парадигмы для языков с богатым словоизменением. В частности, в русском языке многие глаголы по тем или иным причинам не образуют отдельных форм лица, числа, времени, наклонения... В частности, трудно произвести форму 1-го лица единственного числа настоящего времени от глаголов сопеть, дудеть, шелестеть. Не образуют формы единственного числа глаголы толпиться, сбежаться, сгрудиться, поумирать, повскакивать и др. Не имеют форм повелительного наклонения лексемы вянуть, гнить, состоять, видеть, грезить, бредить и т.п. Многие существительные в русском языке употребляются только в единственном или, наоборот, только во множественном числе - ясно, что их парадигма тоже неполна. Примерами первых лексем могут служить нефть, золото, вред, дрожь, беготня, голод, спасение, детвора и др., примерами вторых - ножницы, сани, ворота, щи, прятки, хлопоты, белила...

В русской грамматике известен своего рода казус, когда слово существует в виде одной только словоформы, причем косвенного падежа: это форма щец, - например, в высказывании: Еще тарелочку щец! (Действительно, а как сказать в именительном падеже: Мне понравились...щи? Но это другое, не уменьшительное существительное, и родительный падеж от него будет щей...)

На этом фоне несклоняемые существительные в русском языке выглядят антиподами: они просто лишены словоизменения как такового. (Конечно, можно было бы сказать, что у слов типа шоссе, алиби, рагу, казино есть полная парадигма, только все 12 ее членов выглядят одинаково, - но тогда само понятие парадигмы теряет всякий смысл...) Фактически же падеж этих существительных выражается при помощи их соседей по тексту: согласуемых прилагательных, управляющих глаголов, других существительных, с которыми данное слово находится в сочинительной связи, и т.п. Например, в высказывании У него твердое алиби слово алиби стоит в именительном падеже единственного числа, что мы узнаем, в частности, по форме определения твердое. Точно так же не составляет труда определить, что во фразе По скоростным шоссе мчатся современные автомобили словоформа шоссе имеет значение дательного падежа множественного числа: кроме эпитета скоростным, нам помогает в этом предлог по (мчаться по чему?)...

Парадигма слова может быть не только ущербной (если она включает в себя какие-то «незаполненные клеточки»), но и, наоборот, избыточной, - если для выражения какого-то грамматического значения существует несколько вариантов формы. Примерами таких вариантов в современном русском языке могут быть словоформы чтят и чтут, помахай и помаши, учители и учителя, рукой и рукою и т.п. Разумеется, в других языках - свои конкретные правила варьирования грамматических форм. Скажем, в польском языке названия лиц типа bohater "герой", oficer "офицер", biolog "биолог" допускают двоякое образование форм множественного числа: bohaterowie и bohaterzy, oficerowie и oficerzy, biolo-gowie и biolodzy.

Через парадигмы в языке выражаются грамматические категории. Грамматическая категория - это система противопоставленных друг другу грамматических значений вместе с системой выражающих их формальных средств. Получается, что словоизменительные парадигмы состоят на службе у грамматических категорий. Скажем, грамматическая категория падежа находит свое выражение в совокупности падежных парадигм, грамматическая категория лица реализуется через парадигму личных окончаний глагола и т.д. В то же время - и это очень важно - грамматическая категория воплощается не только в морфологических (словоизменительных) парадигмах, но ив иных формальных средствах, - например, порядке слов, служебных словах, интонации и др.

К примеру, категория наклонения в русском языке имеет в своем распоряжении, кроме глагольных флексий, также некоторые служебные слова - частицу бы в сослагательном наклонении, частицы да, пусть, -ка в повелительном наклонении, различные интонационные рисунки в устной речи и т.п. Одно дело - сказать нейтральным, равномерно понижающимся тоном: Приди через полчаса - это просьба, выра-ясенная обычной формой повелительного наклонения. Другое дело - сказать с повышающейся интонацией: Приди ты через полчаса... (и меня бы здесь уже не было) - это предположение, условие. Данное различие в устной речи мы выражаем прежде всего (если не считать употребления местоимения ты) через интонацию.

В каждом языке обязательно есть свой набор грамматических категорий. В частности, русскому языку присущи такие грамматические категории, как род, число, падеж, лицо, время, наклонение, вид, залог, степени сравнения. Все они охватывают максимально широкий круг лексики (практически целую часть речи или даже несколько частей речи). И все они с необходимостью (обязательностью) используются при построении высказываний, поэтому воспринимаются носителями языка как естественные и даже единственно возможные. Однако тот же род или вид представляет существенные трудности, скажем, для англичанина, изучающего русский язык. Почему океан и ручей - мужского рода, река и заводь - женского, а озеро и море - среднего? В чем разница в смысле высказываний Саша мне этого не сказал (совершенный вид) и Саша мне этого не говорил (несовершенный вид)?..

Глубинная причина всех этих и подобных трудностей в том, что грамматические значения (и объединяющие их грамматические категории) слабо связаны с объективной действительностью. В отличие от лексических, грамматические значения в большей степени замыкаются на самих себе, ограничиваются рамками языка, служат «смазкой» для его механизмов. Поэтому-то «чужие» грамматические категории кажутся нам странными, необязательными, даже нелогичными. Вот как писал Дж. Пауэлл, один из исследователей туземных языков Северной Америки: «Индеец понка для того, чтобы сказать «человек убил кролика», должен выразиться: «человек, он, один, живой, стоя (в именительном падеже), нарочно убил, пустив стрелу, кролика, его, живого, сидящего (в винительном падеже)», ибо форма глагола «убить» для данного случая должна быть выбрана из числа нескольких форм. Глагол меняет свою форму... чтобы обозначить лицо, число, род, одушевленность или неодушевленность, положение (стояние, лежание, сидение) и падеж. Форма глагола выражает также, совершено ли действие убийства случайно или преднамеренно, совершено ли оно при помощи снаряда, и если при помощи снаряда, то какого именно...» (Цит. по: Леви-Брюлъ Л. Первобытное мышление. - М., 1930. - С. 96.). Однако при внимательном рассмотрении оказывается, что и в русском высказывании Человек убил кролика тоже выражено, что человек - это «он», «один», «мужского рода» и кролик тоже - «он», «один», «одушевленный»; и «субъектность» человека выражена именительным падежом, а «объектность» кролика - винительным (представим себе хоть на секунду обратные отношения: Человека убил кроликХ) Далее, в этом высказывании сообщается, что процесс убийства был, так сказать, разовым или кратким и закончился успешно (иначе было бы Человек убивал кролика)... Так что и русская фраза грамматически своеобразна. Во всяком случае, если взглянуть на нее глазами англичанина, то в ней тоже обнаружатся необязательные и «странные» значения - вроде упоминавшихся рода и вида. В английском же языке есть свои специфические категории, подлежащие обязательному выражению в речи, - такова, например, категория определенности/неопределенности имени. И русский, переводя данную фразу на английский, будет ломать голову над тем, с каким артиклем - определенным или неопределенным - употребить слово man "человек* и rabbit "кролик": A man / the man killed a rabbit / the rabbit?

Своеобразен не только набор грамматических категорий в каждом языке, но и их внутренняя структура. Единицы, составляющие грамматическую категорию, называются граммемами. Так, нам кажется совершенно естественным и логичным подразделение категории времени на три граммемы: настоящее, прошедшее и будущее время. Как уже говорилось, формы настоящего времени указывают на одновременность действия с моментом речи; формы прошедшего - на то, что действие предшествовало моменту речи, формы будущего - на то, что действие последует за моментом речи. Однако во многих европейских языках глагольных времен не три, а, скажем, пять или семь. И это заставляет нас усомниться или, по крайней мере, задуматься о преимуществах русской темпоральной (от лат. tempus "время" - временной) системы. А собственно, три ли граммемы времени в русском языке? Рассмотрим следующие примеры.
Не мешай отцу: он пишет письмо.
Каждый абитуриент пишет сочинение по родному языку и литературе.
В июле 1834 года Пушкин пишет своей жене, что он закладывает имение отца.

Можно ли считать, что формы глагола писать в данных примерах представляют одно и то же грамматическое время? В первом случае речь идет о сиюминутном действии, совпадающем с моментом речи. Во втором - о действии, так сказать, вневременном (регулярно повторяющемся и т.п.). В третьем, несомненно, о конкретном событии, состоявшемся в историческом прошлом (такое значение называется «историческое настоящее»). Для англичанина или испанца это всё разные времена. Мы тоже достаточно хорошо чувствуем эту разницу в значениях. Но поскольку, как уже говорилось, грамматическая категория - не только противопоставленные друг другу значения, но также и система регулярных формальных противопоставлений, то придется признать: в русском языке формальных признаков для выражения данных смысловых различий недостает. Следовательно, настоящее время в русском языке остается все же единым (хотя и очень «емким») членом грамматической категории времени; то же можно отнести к другим глагольным временам - прошедшему и будущему.

Подытожим этот раздел сентенцией, хорошо знакомой лингвистам: языки различаются между собой не тем, что в них можно выразить, а тем, что в них легче (т.е. естественней) и обязательней выразить. А естественней и обязательней - это и значит в языке выразить грамматическим путем.

В широко распространённых дефинициях Г. к. на первый план выдвигается её значение. Однако необходимым признаком Г. к. является единство значения и его выражения в системе грамматических форм как двусторонних (билатеральных) языковых единиц .

Г. к. подразделяются на морфологические и синтаксические . Среди морфо­ло­ги­че­ских катего­рий выделяются, напри­мер, Г. к. вида , залога , времени , наклонения , лица , рода , числа , падежа ; после­до­ва­тель­ным выражением этих категорий характе­ри­зу­ют­ся целые грамма­ти­че­ские классы слов (части речи). Количество противо­по­став­лен­ных членов в рамках таких категорий может быть различным: напри­мер, в русском языке Г. к. рода представлена системой трёх рядов форм, выражающих граммати­че­ские значения мужского, женского и среднего рода, а Г. к. числа - системой двух рядов форм - единственного и множественного числа. В языках с развитым слово­из­ме­не­ни­ем различаются Г. к. слово­из­ме­ни­тель­ные, т. е. такие, члены которых могут быть представлены формами одного и того же слова в рамках его парадигмы (напри­мер, в русском языке - время, наклонение, лицо глагола , число, падеж, род прилагательных , степени сравнения), и неслово­из­ме­ни­тель­ные (класси­фи­ци­ру­ю­щие, класси­фи­ка­ци­он­ные), т. е. такие, члены которых не могут быть представлены формами одного и того же слова (напри­мер, в русском языке - род и одушевлённость​/​неодушев­лён­ность существи­тель­ных). Принад­леж­ность некото­рых Г. к. (напри­мер, в русском языке - вида и залога) к слово­из­ме­ни­тель­но­му или неслово­из­ме­ни­тель­но­му типу является объектом дискуссий.

Различаются также Г. к. синтаксически выявляемые (реляционные), т. е. указы­ва­ю­щие прежде всего на сочета­е­мость форм в составе словосочетания или предложения (напри­мер, в русском языке - род, падеж), и несинтакси­че­ски выявляемые (референ­ци­аль­ные, номина­тив­ные), т. е. выражающие прежде всего различные смысловые абстракции, отвлечённые от свойств, связей и отношений внеязыковой действи­тель­но­сти (напри­мер, в русском языке - вид, время); такие Г. к., как, напри­мер, число или лицо, совмещают признаки обоих этих типов.

Языки мира различаются: 1) по количеству и составу Г. к. (ср., напри­мер, специ­фич­ную для некоторых языков - славянских и др. - катего­рию глагольного вида; катего­рию «грамма­ти­че­ско­го класса » - человека или вещи - в ряде иберийско-кавказских языков ; категорию определённости​/​неопределённости , присущую преиму­ще­ствен­но языкам с артиклем ; катего­рию вежливости, или респективности, характер­ную для ряда языков Азии, в частности японского и корейского , и связанную с грамматическим выражением отношения говорящего к собеседнику и лицам, о которых идёт речь); 2) по количеству противо­по­став­лен­ных членов в рамках одной и той же категории (ср. шесть падежей в русском языке и до сорока - в некоторых дагестан­ских); 3) по тому, какие части речи содержат ту или иную категорию (так, в ненецком существительные обладают категориями лица и времени). Эти характе­ри­сти­ки могут меняться в процессе исторического развития одного языка (ср., напри­мер, три формы числа в древне­рус­ском , включая двойственное, и две - в совре­мен­ном русском языке).

Некоторые особенности обнаружения Г. к. определяются морфологическим типом языка - это касается и состава категорий, и способа выражения категориальных значений (ср. синкретизм аффиксального выражения слово­из­ме­ни­тель­ных морфо­ло­ги­че­ских значений, напри­мер падежа и числа, преобла­да­ю­щий во флективных языках, и раздель­ное выражение этих значений в агглютинативных). В противо­по­лож­ность строгой и после­до­ва­тель­ной обяза­тель­но­сти выраже­ния, свой­ствен­ной Г. к. языков флективно-синтетического типа, в изолирующих и агглютинативных языках употреб­ле­ние форм со специаль­ны­ми показа­те­ля­ми не является обяза­тель­ным для всех тех случаев, когда это возможно по смыслу. Вместо них нередко употреб­ля­ют­ся осно́вные формы, нейтраль­ные по отношению к данному грамма­ти­че­ско­му значению . Напри­мер, в китайском языке , где усматри­ва­ют­ся признаки Г. к. числа, существительные без показателя множественности «-мэнь» 們 могут обозначать и одно лицо, и множество лиц; в нивхском возможно употребление имени в форме абсолютного падежа в тех случаях, когда по смыслу могла бы быть употреблена форма какого-либо из косвенных падежей. Соответ­ствен­но и деление Г. к. на морфологические и синтаксические не просле­жи­ва­ет­ся в таких языках столь чётко, как в языках флективно-синтетического типа, границы между теми и другими Г. к. стёрты.

Иногда термин «Г. к.» применяется к более широким или более узким группировкам по сравнению с Г. к. в указанном истолковании - напри­мер, с одной стороны, к частям речи («категория существительного», «категория глагола»), а с другой - к отдель­ным членам категорий («категория мужского рода», «категория множественного числа» и т. п.).

От Г. к. в морфологии принято отличать лексико-грамматические разряды слов - такие подклассы внутри опреде­лён­ной части речи, которые обладают общим семанти­че­ским призна­ком, влияющим на способность слов выражать те или иные катего­ри­аль­ные морфо­ло­ги­че­ские значения. Таковы, напри­мер, в русском языке суще­стви­тель­ные собирательные, конкретные, отвлечённые, вещественные; прилагательные каче­ствен­ные и относительные; глаголы личные и безличные; так называемые способы глаголь­но­го действия и т. п.

Понятие Г. к. разработано преимущественно на материале морфологических катего­рий. Менее разработан вопрос о синтаксических категориях; границы применения понятия Г. к. к синтаксису остаются неясными. Возмож­но, напри­мер, выделение: Г. к. коммуникативной направленности высказывания, строящейся как противо­по­став­ле­ние предложений повество­ва­тель­ных, побудительных и вопроси­тель­ных; Г. к. активности​/​пассивности конструк­ции предложения; Г. к. синтаксического времени и синтакси­че­ско­го наклонения, форми­ру­ю­щих парадигму предло­же­ния, и т. д. Спорным является и вопрос о том, относятся ли к Г. к. так называемые слово­обра­зо­ва­тель­ные категории: последним не свой­ствен­на противо­по­став­лен­ность и однородность в рамках обобщённых категори­зу­ю­щих признаков.

• Щерба Л. В., О частях речи в русском языке, в его кн.: Избранные работы по русскому языку, М., 1957;
• Докулил М., К вопросу о морфологической категории, «Вопросы языкознания», 1967, № 6;
• Гухман М. М., Грамматическая категория и структура парадигм, в кн.: Исследования по общей теории грамматики, М., 1968;
• Кацнельсон С. Д., Типология языка и речевое мышление, Л., 1972;
• Ломтев Т. П., Предложение и его грамматические категории, М., 1972;
• Типология грамматических категорий. Мещаниновские чтения, М., 1975;
• Бондарко А. В., Теория морфологических категорий, Л., 1976;
• Панфилов В. З., Философские проблемы языкознания, М., 1977;
• Лайонз Дж ., Введение в теоретическую лингвистику, пер. с англ., М., 1978;
• Холодович А. А., Проблемы грамматической теории, Л., 1979;
• Русская грамматика, т. 1, М., 1980, с. 453-59.