Ким Филби - личность известная. Очень известная. Шутка ли, советский агент-нелегал, который работал в самом сердце английской разведки около тридцати лет, а когда оказался на грани провала, просто ушел в Советский Союз. Ушел, конечно, очень «не просто», но главное - результат. А результат оказался стопроцентным. В СССР Филби считают одним из величайших разведчиков эпохи. В Великобритании - одним из величайших предателей, нанесшим огромный урон интересам британской короны. Но, несмотря на такую известность, история его жизни, как и подобает истории жизни разведчика такого масштаба, до сих пор окутана легкой дымкой недосказанности и порождает больше вопросов, чем дает ответов.

Мальчик из хорошей семьи

Вообще-то англичанин Гарольд Адриан Рассел Филби родился в Индии. Обыденное дело для Британской империи. Шел 1912 год. Семья была, что называется, из элиты. «Голубая кровь». Его отец, Гарри Сент-Джон Бриджер Филби, был британским чиновником при правительственном кабинете местного раджи, то есть работал, по сути, в британской колониальной администрации. Еще он занимался востоковедением и был очень известным арабистом. Мало того, Ким (это прозвище будущему советскому разведчику дали в детстве в честь героя наиболее популярного романа Киплинга) - достойный продолжатель старинного английского рода. Его дед по линии отца владел кофейной плантацией на Цейлоне. А женой этого деда, стало быть, бабушкой Филби, была Квинти Дункан. Вот эта самая бабушка происходила из семьи потомственных военных. Как сказали бы сейчас - династии. И одним из представителей этой династии является не кто иной, как фельдмаршал Монтгомери.

По дороге высшего общества

Что мы видим далее в биографиях Кима Филби? Далее мы видим обычный путь отпрыска старинного рода. Воспитывали его не в Индии. В Англии. Занималась этим делом как раз бабушка. Видимо, воспитывала хорошо - паренек окончил Вестминстерскую школу с отличием. Ну и в 1929 году, как и подобает будущему представителю английской элиты, начал обучение в Тринити-колледже Кембриджского университета. А вот потом начинается нечто невообразимое.

Социалист? Не может быть!

А дальше биографы Кима Филби сообщают нам, что тот уже в Кембридже был социалистом. Да, юноша из хорошей семьи. Старинный английский род и всё такое. Социалист. Мало того, через четыре года он оказывается в Австрии, где принимает деятельное участие в работе… Международной организации помощи борцам революции. Это, чтобы вы лучше понимали, не просто организация сочувствующих бездельников. Нет. Это коммунистический аналог Красного Креста. И создан он был по решению Коминтерна.

«Откуда у парня испанская грусть»

Кстати, да. Откуда? Откуда весь этот крутой революционный коммунистический замес, в конце концов приведший Филби в Испанию времен гражданской войны, а потом и в Советский Союз? Читаем еще раз его биографию и обнаруживаем, что один из тех, кто писал о Гарольде Адриане Расселе Филби, сообщает прелюбопытнейшие известия. Оказывается, папа Филби, тот, который Гарри Сент-Джон Бриджер, был не просто чиновником колониальной администрации. Он был советником Уинстона Черчилля, он был министром внутренних дел в Месопотамии, он был советником и, как пишут, могущественным советником короля Ибн Сауда. Он принял мусульманство с именем Хадж Абдаллах, он взял второй женой саудовскую девушку-рабыню, он был английским шпионом, и он при этом… с огромным презрением относился к своему классу, считал британскую бюрократию бестолковой и не принимал официальную политику Британии на Ближнем Востоке. Вот, дескать, отсюда у Филби-младшего нелюбовь к британскому правящему классу и социалистические настроения. Но, оказывается, это вовсе и не удивительно, потому что у большинства английских интеллектуалов того времени неприятие британского истеблишмента просто зашкаливало. Быть коммунистом было почетно, а Маркс был иконой. Вот так.

Большие разночтения вызывает вопрос о том, когда, собственно, Филби стал работать на советскую разведку. Все, однако, сходятся в том, что привлек Кима к работе на разведку СССР советский разведчик-нелегал Арнольд Дейч.

Только вот где и, самое главное, когда? Кто-то считает, что это случилось, когда Филби был спецкором «Таймс» в Испании, во время тамошней гражданской войны. Кто-то говорит, что он стал работать на советскую разведку еще в Англии в 1934 году. Третьи также говорят об испанском периоде Филби, но настаивают на том, что работал он тогда не на советскую разведку в чистом виде, а на разведку Коминтерна. Хотя, в принципе, это в немалой степени одно и то же, да к тому же еще большой вопрос, что это такое - «разведка Коминтерна»? Интересно, что некоторые авторы приводят мнение, которое якобы принадлежит британским правительственным кругам. Вроде бы там считают, что Ким стал работать на разведку СССР уже в ходе Второй мировой войны. Причем имеется в виду, скорее, не Вторая мировая, а именно наша Великая Отечественная, то есть период с 1941 года. Но это и понятно: британцам, возможно, просто не хочется признавать, что они взяли советского разведчика на работу в знаменитую МИ-6 (SIS). А так вроде получается по их версии, что сначала он стал британским разведчиком, а потом уже был завербован Советами.

Награды двух разведок

Что самое занимательное в истории Кима Филби, так это, что в МИ-6, куда он попал в 1940 году благодаря еще Гаю Бёрджессу, также работавшему на СССР, его сделали главой отдела контрразведки. То есть он фактически беспрепятственно мог иметь контакты с людьми, подозревавшимися в качестве советских шпионов. Это на самом деле было замечательное прикрытие. А еще более замечательным оно стало в 1944 году, когда Филби поставили руководить отделом, который занимался противодействием советской и коммунистической деятельности в Британии. Ким вообще считался восходящей звездой британской разведки. Был одним из ее руководителей, при этом не за страх, а за совесть работая на Советский Союз. В результате Филби был награжден правительством Британии и советским правительством. Причем советские награды были очень весомыми: ордена Ленина, Красного Знамени и Отечественной войны I степени.

Самые весомые достижения

Достижений у советского разведчика Кима Филби хоть отбавляй. Ведь он выполнял очень серьезные и щепетильные задания МИ-6, а значит, имел прекрасную возможность передавать важные сведения для Советского Союза. По некоторым данным, Филби только за время ВОВ передал для Москвы более девятисот документов.

Но, по словам его четвертой (и последней) супруги Руфины Пуховой, на которой он женился, когда окончательно перебрался в СССР, своей главной заслугой он сам считал информацию, которую передал в центр перед знаменитой битвой на Курской дуге, от исхода которой во многом зависел собственно и исход самой войны.

Ким не только сообщил, что немцы будут делать ставку на свои тяжелые танки, но точно указал на деревню Прохоровку как место основного удара. Этим сведениям поверили, провели необходимую подготовку и… результат известен. Но сама Руфина Пухова акцентировала внимание на еще одной крайне важной информации, переданной Филби в Москву.

Это информация о том, что Черчилль будто бы давил на Трумэна, чтобы заставить того… сбросить ядерную бомбу на Москву.

Возможно, имеется в виду операция «Немыслимое», которую в оборонительном и наступательном варианте разрабатывали по заданию Черчилля уже в 1945 году.

Правда, о ставке на атомную бомбу в этой операции говорят редко. Подавляющее большинство экспертов сходятся во мнении, что это была операция, в которой предполагалось использовать обычное вооружение. И она была отклонена военными, которые посчитали, что быстрой победы над СССР объединенные британо-американские силы не добьются, и это приведет к тотальной войне, фактически к Третьей мировой, в которой шансы на победу станут очень сомнительными.

Провал без провала

Сказать, что Филби «провалился», нельзя. Он вообще за свою карьеру несколько раз выручал тех советских агентов, которые оказывались на грани провала.

А в 1951 году, работая в Вашингтоне, в том числе с ЦРУ и ФБР, он узнает, что под подозрение попали да советских агента - Дональд Маклин и Гай Бёрджесс. Филби с огромным риском для себя самого предупреждает их и… сам оказывается под подозрением. Фактически на грани провала.

Маклин и Бёрджесс вместе с Филби и Энтони Блантом считаются членами так называемой «Кембриджской пятерки», которая якобы представляла из себя ядро советской шпионской сети в Британии.

Почему «Кембриджская»? Потому что всех их будто бы завербовали во время учебы в Кембридже. Почему «пятерка»? Потому что есть мнение, что изначально это была ячейка Коминтерна, а такие ячейки состояли из пятерок. Сам Филби насмехался над этим. Он говорил, что его и других завербовали вовсе не в Кембридже, что у каждого была своя судьба, а вместе работать они стали уже позже. Также он утверждал, что в Кембридже не было никакой ячейки Коминтерна, потому и не определен пятый член «пятерки», которого без устали искали, да так и не нашли.

Кстати, из четверых раскрытых агентов трое, Филби, Маклин и Берджесс, были удачно переброшены в Советский Союз.

Против войны

Да, все-таки почему Филби стал советским агентом? Ведь одно дело быть коммунистом, а совсем другое работать против собственной страны.

Руфина Пухова отвечает на этот вопрос просто: Ким был антифашистом по своей сути. Он работал даже не столько на Советский Союз, сколько против фашизма. А после? Ведь несмотря на то что с 1951 года Филби был под колпаком у МИ-6 и МИ-5, он продержался до 1956-го. Может быть, после победы он работал против новой войны, считая, что только СССР способен ее остановить.

По крайней мере, он точно не знал, что о нем будут писать книги и снимать фильмы.

Ким Филби (полное настоящее имя Гарольд Адриан Рассел Фил­би, прозвище «Ким» родители дали своему сыну в честь героя одного из романов Киплинга) — наследник одного из старинных родов Англии. Его дед по отцу, Монти Филби, в конце XIX века вла­дел кофейной плантацией на Цейлоне, а его жена, бабушка Кима Филби, Квинти Дункан, происходила из известной в Англии семьи потомственных военных. Один из представителей этой семьи — маршал Монтгомери. Следовательно, Ким Филби был дальним родствен­ником знаменитого британского полководца.
Отец Кима, Сент-Джон Филби, продолжительное время работал в английской колониальной админист­рации в Индии, а затем увлекся востоковедением и стал известным и уважаемым в Англии арабистом. За свои научные труды он был на­гражден медалями Королевского картографического и Королевского азиатского обществ.
Будучи своеобразным человеком, он принял му­сульманское вероисповедание, взял саудовскую девушку из числа рабынь в качестве второй жены, подолгу жил среди бедуинских пле­мен, был советником короля Ибн Сауда.
Ким формировался в духе классических британских традиций и получил наиболее престижное в Англии образование.

В начале 1930-хгодов капиталистический мир пережил экономический кризис небывалых до сих пор мас­штабов со всеми его ужасающими последствиями: безработицей, нуждой, отчаянием, крушением надежд на лучшее будущее. А на востоке Европы государство с новым общественным строем – — претендовало на создание общества социальной справедливости. Его экономические и политические успехи были несомненны, а коммуни­сты проповедовали идеи, которым нельзя было отказать в притяга­тельности.
Дух приподнятости, гражданского долга и личной ответ­ственности, причастности к происходящим в мире событиям не мо­г не подействовать на молодого Филби. И он принял решение посвятить свою жизнь делу борьбы за социалистические идеалы. Много позже он сам ска­жет об этом так:
«Я принял решение работать в какой-нибудь форме на коммунистическое движение в мою последнюю неделю в Кемб­ридже. Процесс моего прихода к этому решению продолжался около двух лет. Отчасти это был рациональный подход, отчасти эмоцио­нальный. Он включал в себя изучение марксизма и, конечно, изуче­ние «великой депрессии» и подъема фашистского движения.
Конеч­но, у меня были и сомнения, и надежды, и критика самого себя, но мое самообразование и влияние внешних факторов, событий в мире при­ вели меня к этому решению. Я уже не видел способов обойти этот вопрос: либо я должен принять это решение, либо я вообще должен бросить политику.
И однажды вечером я сидел в своей комнате в Кембридже, сидел в кресле и принял решение. Это решение было принято на всю жизнь. В то время это решение было известно только мне. Я сказал это самому себе».
Но Ким не торопился стать официальным членом ком­мунистической партии. Он считал, что партийная рутина с собраниями, митингами и распространением газет – это не то, на что он рассчитывал. Он рвался в бой, хотел убедиться в сво­их возможностях и готовности идти на жертвы.
И Филби решил уехать в Австрию, помогать там антифашистам. Австрия 1933 года была тем местом в Европе, где шла настоящая борьба с фашизмом.
Однако перед Филби встал вопрос, как связаться с австрийскими коммунистами. За советом он обратился к лектору, позднее профессору эко­номики Кембриджского университета Морису Доббу, который был членом Коммунистической партии Великобритании. Добб сказал:
«Я наблюдаю за вами уже несколько лет и вижу ваше движение в этом направлении. Я очень рад, что вы приняли это решение».
Вслед за тем он дал Филби рекомендательное письмо к руководи­телю Комитета помощи беженцам. И вот Филби в Вене. По рекомендации друзей он поселился в очень уютной комнате в квартире родителей Литци Фридман — активистки Австрийской компартии. Через время отношения между двумя молодыми людьми, которых связывали общность интересов и участие в риско­ванном деле, стали близкими.
В венской организации МОПР (Международная организация помощи революционерам) Филби довелось выполнять множество обязанностей. Он был и казначеем ячейки, и составителем листовок, и сборщиком пожертвований. Однако его основной работой было поддержа­ние связей с коммунистами, которые нелегально жили в Австрии, Венгрии и Чехословакии. Английский паспорт давал ему возможность путе­шествовать почти свободно.
Предчувствуя захват Австрии немцами, Филби понимал, что Литци Фридман расправы не миновать. Член компартии, наполовину еврейка, отсидевшая к тому же в тюрьме за политическую деятельность, она могла стать одной из первых жертв грядущего террора.
«Если бы пришли нацисты, конеч­но, с ней бы покончили, — говорит Филби. — Поэтому я решил же­ниться на ней, дать ей английский паспорт, вернуться в Англию и продолжать партийную работу оттуда, из Англии».
Работа в Австрии, угроза фашизма, увиденная там собственными глазами, прочувствованная сердцем и понятая умом, оказали сильнейшее влияние на окончательное формирование у Кима Филби коммунистических убежде­ний. Первым его шагом по приезде в Лондон было обращение в штаб­ квартиру Коммунистической партии с просьбой о приеме в ее ряды.
Однако коммунистом Филби так и не стал…

Все дело в том, что советская внешняя разведка давно уже обратила на него внимание. Еще когда он учился в Кембридже, его заметили как способного и честного юношу, который задумался над своим местом в жизни в борьбе за лучшую долю человечества. Знала советская разведка и о пребывании Филби в Австрии, его участии в антифашистской работе, о его желании примкнуть к английским коммунистам. Однако ведь есть и другой путь борьбы — подпольная рабо­та, путь опасный, но благородный. Разведка решила предложить его Киму Филби.
И вот в начале июня 1934 года в Риджентс-парке состоялась встреча Кима Филби и советского разведчика-нелегала («Отто»). Во время вербовочной беседы Филби дал согласие на сотрудничество с советской разведкой. С этого времени в оперативной переписке Ким Филби стал именоваться «Зенхен», что в переводе с немецкого на русский означает «Сынок».
Первое, что попросил его сделать Дейч, это оборвать все контакты с коммунистами, с людьми, даже просто сочувствовавшими коммунистам, чтобы быть незапятнанным в глазах английского истеблишмента. Жена Филби Литци, которая знала о его связи с совет­ской разведкой, должна была сделать то же самое. Нужно было также избавиться от левой литературы в домашней библиотеке.
Второе, что предстояло сделать Филби, — это внимательно присмотреться к своим друзьям и знакомым, в том числе по Кембриджу, с точки зрения их при­годности для работы в разведке. И наконец, третье — определить свою карьеру, опять же с точки зрения решения разведывательных задач.
В июле 1934 года Центром перед нелегальной разведывательной группой в Лондоне была поставлена долговременная задача проникновения в британскую разведку — Интеллидженс сервис — и получе­ния сведений о ее намерениях и конкретных действиях в отношении СССР. Однако с какого бока подойти к выполнению этой задачи?
Из-за отказа университетского пре­подавателя экономики Робертсона, старого друга отца, рекомендовать «радикального социалиста», каким он считал Кима, на работу в Фо­рин офис дипломатическая карьера оказалась недоступной…
Что касается помощи отца, которого в прессе того вре­мени сравнивали со знаменитым разведчиком Лоуренсом Аравийским, то он практически ничем не помогал сыну в его карьере и был счастлив, когда тот избрал профессию журналиста и стал редактором малозначительно­го журнала «Ревью оф ревьюз».
Филби считал, что пути для проникнове­ния в британскую разведку нет, однако так не считал резидент-нелегал А.М. Орлов — очень опытный, изобретательный и темпераментный разведчик, с которым Филби начал работать в конце 1934 года.

Оказалось, что именно журналистика и открыла Киму Филби дорогу в британскую разведку! Работая в журнале Филби имел возможность встречаться и беседовать с самы­ми различными людьми. Кроме того кое-что рассказывал ему и отец.
В 1935 году от Филби в Центр начала поступать политиче­ская информация иной раз более, другой раз менее ценная.
В июне 1935 года Филби сообщил о закрытом за­седании Центрально-Азиатского общества, где его отец делал доклад об Англо-Персидской нефтяной компании, информацию о короле Ибн Сауде и английской политике в отношении Саудовской Аравии. Особенный интерес для Центра представили полученная им копия ответа саудовского посла Министерству иностранных дел Велико­британии с согласием на строительство англичанами на Ближнем Востоке военно-воздушной базы, а также обзор деятельности Воен­ного министерства и его разведки с характеристиками на некоторых ее сотрудников. Последняя информация была получена от университетского при­ятеля Кима Филби Тома Уайли, занимавшего должность секретаря постоянного помощника военного министра.
В июне 1935 года Орлов писал в Центр:
«К числу новых агентурных наметок относится имеющийся у «Зенхен» подход к его университетскому товарищу, некоему Уайли, работавшему в последние годы на неинтересной для нас должности и назначенному месяца три тому назад секретарем постоянного помощника военного министра Криди … Уайли — способный и образованный малый … Я дал «Зенхен» задание ничего не предпринимать по сущест­ву, возобновив только дружбу с ним».
Эта дружба позволила Филби продолжительное время получать от Уайли ценную информацию.
Тот же Орлов нашел путь, как можно использовать журнал, где работал Филби, в интересах разведывательной работы резидентуры. В расчете выйти на секретарей интересовавших советскую разведку английских учреждений он дал через «Зенхен» объявление в газету о том, что требуется машинистка-стенографистка, способная работать по линии экономико-политической литературы.
Орлов сообщал в Центр:
«Среди моря предложений, изъятых нами из почтового ящика, наиболее подходящей оказалась стенотипистка центрального секрета­риата морского министерства. Чтобы познакомиться с ней поближе, «Зенхен» взял ее на вечернюю работу в свою редакцию (2 раза в неде­лю). Теперь перед нами задача подыскать ей «любовника». Сами по­нимаете, что исход такого дела всегда чрезвычайно загадочен».
Центр понимал перспективность Филби о чем свидетельствует резолюция на письме Орлова:
«Использование «Зенхена» для вербовки категорически запретить».
Несмотря на удачу с секретаршей, главная задача, поставленная Центром перед лондон­ской группой, — проникновение в британскую разведку — была дале­ка от решения. Но в скором времени открылись новые возможности для использова­ния Филби.
Том Уайли познакомил его со своим другом Тэлботом, уже несколько лет редактировавшим журнал под названием «Англо-русская торговая газета». Это издание было органом ассоциации англий­ских финансистов и бизнесменов, имевших деловые интересы в дореволюционной России и желавших получить кое-что назад. Их давление на парламент в этом направлении успеха не имело, с возрастом они отходили от активных дел, журнал постоянно терял денежную поддержку и тихо умирал.
Тэлбот, встретив как-то Филби, сказал ему:
— Слушай, поскольку мой журнал умирает, что если мне начать новый, такого же рода, но на англо-германской основе, для активиза­ции англо-германской торговли?
Филби эта идея показалась ужасно интересной, и они обсудили ее.
— Я уже в возрасте, — сказал Тэлбот. — Я слишком стар, чтобы на­чинать еще один журнал. Мне нужен молодой редактор. Почему мо­лодой — чтобы он не запросил слишком много денег.
Нетрудно догадаться, что он имел в виду своего собеседника. Была названа сумма, устраивавшая Филби, и он сказал: «О’кей».
Филби, как редактор нового журнала вступил в Англо-герман­ское содружество — организацию, существовавшую те годы для улучшения отношений между Англией и нацистской Германией. Также у него появились знакомые в немецком посольстве, а через них и до­ступ туда. Ким начал получать малодоступные сведения о неофици­альных контактах между Англией и Германией через финансистов, промышленников, специалистов по экспорту и импорту — всех тех, кто был заинтересован в сближении двух стран.
Кроме того, он стал часто ездить в Берлин — примерно раз в месяц на не­делю. Будучи представлен Риббентропу, еще когда тот был послом в Лондоне, он продолжал встречаться с ним и его сотрудниками и в Германии. Наладились, разумеется, и контакты с геббельсовским Министерством пропаганды.
В этот период работы советской разведки с Филби в составе лондонской нелегальной резидентуры появился новый резидент, который сменил выехавшего в конце 1935 года в другую страну Орлова.

Это был Теодор Малли, который проходил по делам внешней разведки под псевдонимом «Манн». Однако Филби и его друзья по кембриджской группе знали его как Тео. С апреля 1936 года он как резидент стал руководить работой А. Дейча («Отто»), сообща с ним разрабатывал и планировал операции по наиболее эффективному использованию возможностей Филби и его продвижению в британские спецслужбы.
Малли лично провел несколько встреч с Филби в Лондоне и Берлине, куда он для этого специально выезжал. На этих встречах наравне с другими обсуж­ дался и вопрос о поездке Филби в Испанию.
Вояж Кима Филби в Испанию, раздираемую Гражданской войной, был задуман не только и не столько с целью сбора информации о положении дел у франкистов. Она была в большей степени продолжением реализации плана советской разведки по расширению разведывательного потенциала Филби и созданию предпосылок для последующего внедрения его в английскую разведку. Перед Кимом была поставлена задача со­здать себе репутацию смелого, яркого журналиста, способного при­влечь внимание английской разведки. Наилучшего места, чем Испания, самая «горячая» в те годы точка планеты, для этой цели не было.
Ким Филби ехал в Испанию как независимый журналист, то есть за свои средства, рассчитывая возместить расходы публикацией в Англии статей, которые он будет посылать с фронтов Гражданской войны. В реальности же, разумеется, его поездка полностью финансиро­валась советской разведкой. Однако чтобы «легендировать» эти денежные средства, Филби довелось продать часть своих книг.
Перед отправлением Киму был вручен адрес в Париже, на который он должен был направлять почтой свои донесения, и несложный код для их за­ шифровки, размещенный на листике тонкой, однако чрезвычайно прочной бумаги. Этот листочек при надобности можно было смять и проглотить.
В столице Португалии Лиссабоне Филби получил франкистскую визу не в посольстве Испании, которого у мятежников тогда еще не было, а в так называемом «агентстве» Франко. В конце января он прибыл в Севилью, откуда и начал действовать.
Почти через две недели Филби начал отправлять свои письма на парижский адрес и пытался писать каждую неделю. Военные действия, которые он мог наблюдать непосредственно как журналист, велись активно. Он мог видеть собственными глазами временные аэродро­мы, которые только строились, наблюдать перемещения войск и не только по петлицам и погонам определять, что это за род войск. Наряду с тем, у него установились кое-какие контакты с испанцами, любившими поговорить и иной раз так хваставшимися, что Филби даже не нужно было задавать вопросов.
В марте 1937 года при чрезвычайных обстоятельствах Киму пришлось проглотить ли­сточек с кодом, а затем довелось писать письмо в Париж с просьбой вы­слать новый.
«Сложность состояла в том, — вспоминает Филби, — что у нас не было кодового слова для слова «КОД», поэтому я написал в письме, что потерял книжку, которую мне дали, и просил прислать новую».
Через непродолжительное время он получил ответ от своего друга по Кемб­риджу Гая Берджесса, который назначил ему встречу в отеле «Рок» в Гибралтаре. Эта встреча была самой большой неожиданностью для Гая, так как он, по утверждению Филби, не знал до этого момента о его сотрудничестве с советской разведкой. Филби же отлично знал о работе Берджесса, потому что сам рекомендовал его.

Вскоре первая трехмесяч­ная испанская командировка закончилась и Филби вернулся в Лондон.
Резидент «Отто» поставил следующую задачу: необходимо будет вернуться в Испанию, но уже в качестве журналиста какого-нибудь крупного издания. Для этого ему было необходимо опубликоваться в каком-либо солидном издании. Филби написал статью о своих впечатлениях от Испании и отослал ее в «Таймс».
Ему посчастливилось: «Таймс» как раз ли­шилась своих двух корреспондентов во франкистской Испании. Один погиб в автомобильной катастрофе, другой не смог выдержать давления цензуры и подал в отставку. И вскоре Киму позвонил его отец:
«Я только что встретил в своем клубе заместителя редактора «Таймс» Беринrтона Вуда. Он сказал мне, что ты написал вполне приемлемую статью, и они будут рады напечатать ее. Более того, они были бы счастливы, если бы ты согла­сился поехать от них обратно в Испанию в качестве их постоянного корреспондента».
«Я с удовольствием сделаю это», — ответил Ким.
В мае 1937 года Филби опять выехал в Испанию. На этот раз он заручился рекомендатель­ными письмами от немецкого посольства в Лондоне, где был хорошо известен как «сочувствующий». Однако и без этого отношение к нему франкистов заметно поменялось к лучшему. Корреспондент «Таймс» считался важной персоной. Тем не менее Филби продолжал ис­пользовать свое прошлое знакомство с Риббентропом для укрепле­ния положения и расширения связей.
В лондонской резидентуре Филби были даны условия связи с А.М. Орло­вым, который после отъезда из Англии занимал пост резидента НКВД и советника по вопросам безопасности при республиканском прави­тельстве в Испании. Встречи должны были происходить в пригранич­ном с Испанией французском городке Нарбоне, куда могли выезжать и тот и другой.
В перерывах между встречами с Орловым Филби направлял информацию, написанную симпатическими чернилами, по указанному адресу в Па­риже. Позднее, когда Ким уже вернулся из Испании, он пришел в ужас, узнав о том, что по парижскому адресу располагалось посольство СССР… Но, к счастью, провала не произошло: контрразведки тогда не были столь сильны, как сейчас.
После окончания войны в Испании воцарился фашистский режим Франко. Для разведчиков и журналистов страна превращалась в тихую заводь. В начале августа 1939 года Филби вернулся в Лондон.
В 1940 году, после падения Франции под натиском гитле­ровских войск его вызвали в редак­цию «Таймс» и сказали:
«Вам звонили из Военного министерства. Капитан Шелдон хочет видеть вас».
Первые шаги Филби на пути в английскую разведку закончились…

Он мог стать руководителем английской разведки и войти в историю как самый великий шпион всех времен

Кавалер двух наград

В 1945 году за заслуги в области разведки во время Второй мировой войны Гарольд Адриан Рассел Филби был удостоен Ордена Британской империи. Награду в Букингемском дворце вручил лично король Великобритании Георг VI. В 1947 году Сталин подписал указ о награждении Гарольда Адриана Рассела Филби орденом Красного Знамени.

Самый известный участник «Кембриджской пятерки» - разоблаченных «патриотов» Великобритании, работавших в пользу СССР, - Ким Филби, едва не занял пост руководителя английской разведки. Смелый и мужественный человек, он 30 лет обеспечивал Лубянку информацией самой высокой - 9999 - пробы. И он мог и должен был возглавить английскую разведку. Если бы… не предательство советских чекистов.

На грани провала

Впервые реальная угроза разоблачения нависла над Филби в августе 1945 года, когда на Запад собрался бежать сотрудник стамбульской резидентуры НКВД Константин Волков, работавший под прикрытием вице-консула СССР. Он связался с британским консульством в Турции и выказал готовность передать информацию о советских агентах, внедренных в государственные структуры Великобритании. Сообщил, что двое действуют в Форин-офисе, а один - в центральном аппарате СИС в Лондоне.

Сведения, полученные от Волкова, были пересланы в Лондон дипломатической почтой. Спустя неделю они оказались в СИС и легли на стол... Филби. Он сразу понял, что является одним из тех, кого Волков намерен назвать.

«Я смотрел на бумаги несколько дольше того, чем требовалось, чтобы собраться с мыслями», - позже напишет Филби в своих мемуарах «My Silent War» («Моя тихая война», 1968).

Филби сообщил о предателе в московский Центр. А дальше удача улыбнулась ему: именно его направили в Стамбул для встречи с Волковым. Но к тому времени, когда Филби добрался до Турции, Волков бесследно исчез и больше о нем никогда не слышали.

Находясь в Вашингтоне, Филби завел мимолетный роман с американской шифровальщицей Мередит Гарднер. Показав Филби несколько расшифрованных советских документов, она прокомментировала их содержание, отметив, что, скорее всего, советский «крот» окопался в британском Форин-офисе. Филби понял, что угроза разоблачения нависла над Дональдом Маклэйном (Дональд Дональдович Маклэйн, он же - Марк Петрович Фрейзер, урожденный Дональд Дюарт Маклэйн, британский дипломат, агент советской разведки, рабочий псевдоним «Гомер». Член Коммунистической партии Великобритании с 1932 года. Член КПСС с 1956 года. Доктор исторических наук. - Ред.), и незамедлительно предупредил московский Центр. Там решили, что миссия «Гомера» в качестве советского секретного агента выполнена, и лучше, если он вообще исчезнет из поля зрения и ФБР, и МИ5. Вскоре Маклэйн оказался в Советском Союзе и был спрятан от возможных посягательств на его жизнь со стороны англо-американских спецслужб в Куйбышеве - городе, закрытом для посещения иностранцев.

Писатель и публицист Филипп Найтли в своей книге «The Second Oldest Profession», London, 1987 (в русском переводе - «Шпионы XX века») категорично заявляет: «Если бы Комитет государственной безопасности не бросился на спасение своего человека в Форин-офисе Дональда Маклэйна, Филби мог бы стать руководителем СИС и таким образом войти в историю как самый великий шпион всех времен. Ибо глава СИС Стюарт Мензис и его заместитель Хью Синклер дали понять премьер-министру, что хотят видеть Филби на посту начальника британской разведслужбы после отставки Мензиса. Но в любом случае, в "деле Маклэйна" Филби сыграл свою партию вдохновенно, с полной отдачей, выражаясь языком музыкантов, - "шпиониссимо"!..»

Действительно, вслед за исчезновением Маклэйна под подозрение британских и американских контрразведчиков попал и Филби. Не мешкая, он уничтожил всю полученную от московского связника экипировку и, как он пишет в своих мемуарах: «Почувствовав себя чистым, как стеклышко, я успокоился, зная, что ни англичане, ни американцы не посмеют открыто обвинить меня в чем-либо без санкции высшего руководства, а для санкции требовались неопровержимые улики, которых уже не было!»

Однако подозрения начальника контрразведывательного отдела ЦРУ Джеймса Д. Энглтона оказались настолько сильны, что он уговорил тогдашнего директора Управления Уолтера Беделл-Смита обратиться в СИС с просьбой отозвать Филби из США.

В Лондоне сотрудники МИ5 арестовали заграничный паспорт Филби. Несколько раз они подвергали его изощренным допросам. Несмотря на то, что Филби сумел отмести все подозрения в свой адрес, его все же уволили из СИС с выходным пособием в 2.000 фунтов стерлингов (сегодня это равно $200.000) и ежемесячным пенсионом в 2.000 фунтов, который должен был выплачиваться ему в течение трех лет!

Новое предательство и новое оправдание

Между тем над Филби вновь стали сгущаться тучи: 2 апреля 1954 года ушел к противнику шифровальщик советского посольства в Австралии Владимир Петров. Рассказывая о побеге членов «Кембриджской пятерки» - Маклэйна и Гая Бёрджеса, предатель назвал Филби «третьим человеком» в шпионской группе. В ноябре 1955 года группа депутатов нижней палаты парламента, пытаясь выяснить, действительно ли Филби является «третьим человеком», направила запрос вновь избранному премьер-министру Гарольду Макмиллану. И тот 7 ноября 1955 года на парламентских слушаниях публично снял с Филби все подозрения: «Не обнаружено никаких доказательств того, что Филби предупредил Маклина или Бёрджесса. Находясь на правительственной службе, он выполнял свои обязанности умело и добросовестно. У меня нет оснований считать, что мистер Филби когда-либо предавал интересы страны, или что он является так называемым "третьим человеком", если такой вообще существовал».

Филби вернули паспорт. Он дал пресс-конференцию и провел ее настолько блестяще, что коллеги из СИС принесли ему свои поздравления.

Глава ЦРУ Смит и начальник контрразведки управления Энглтон были в ярости. А директор ФБР Гувер, скрепя зубами, был вынужден отменить санкции против Филби и официально оправдать его.

29 декабря ФБР закрыло свое досье на него, что выразилось в следующем заключении: «Предмет - Дональд Стюарт Маклэйн и др. В ходе имевшего недавно место просмотра все упоминания в досье ФБР о Гарольде А.Р. Филби были в виде резюме перенесены на карточки размером 3х5 дюймов. Филби подозревается в том, что предупредил объект о начатом по поводу последнего расследования. Просмотр документов не дает оснований для того, чтобы начать расследование деятельности Филби».

По мнению западных аналитиков, главный ущерб, который нанес Филби ЦРУ и СИС, пришелся не столько на оперативную сферу, сколько на взаимоотношения как между ЦРУ и ФБР, так и между американскими и английскими разведывательными службами вообще. После Филби их отношения уже никогда не были столь близкими - «его деятельность посеяла семена недоверия и отравила умы некоторых сотрудников ЦРУ настолько, что они уже не могли доверять полностью даже самым близким британским коллегам».

По протекции адмирала сэра Хью Синклера Филби устроился на работу ближневосточным корреспондентом «Обсервера» и «Экономиста» и вскоре отправился в качестве журналиста в Бейрут. Руководство СИС посчитало излишним уведомлять его работодателей, что должность корреспондента будет для него лишь прикрытием. Дело в том, что Филби - невероятно! - вновь был принят на службу в СИС...

Подвыпивший Хрущев и подарок вождя всех народов

Сталин, подписав в 1947 году указ о награждении Филби орденом Красного Знамени, распорядился отблагодарить разведчика ценным подарком. Специально для Филби лучшими мастерами Союза - художниками, ювелирами и скульпторами - был изготовлен барельеф горы Арарат.

Подарок вождя Киму Филби вручил связник на очередной встрече.

Барельеф размером 40х25 см, выполненный из ценных пород реликтовых деревьев, инкрустированный золотом, платиной и мельчайшими бриллиантами, вкрапленными в заснеженные вершины Арарата, представлял собой уникальное произведение искусства.

Филби был тронут и очарован. Меняя жилища при переезде из одной страны в другую, он неизменно устанавливал драгоценную вещицу на самом видном месте. В течение шестнадцати (!) лет гости не переставали восторгаться изысканным вкусом хозяина, а Филби заученно пояснял, отвечая на вопросы, что барельефу более ста лет и приобретен по случаю у старьевщика из Стамбула.

Филби расстался с подарком вождя лишь в 1963 году, когда под угрозой разоблачения был спешно вывезен в Союз. Через некоторое время пребывание Филби в нашей стране стало достоянием гласности. Помощь англичанам пришла с неожиданной стороны. На дипломатическом приеме в посольстве ГДР в Москве подвыпивший Хрущев вдруг объявил о своем решении предоставить Филби политическое убежище и московскую прописку.

Однако руководство СИС настороженно отнеслось к заявлению советского премьера: в памяти еще были свежи пьяные разглагольствования Хрущева об оснащении Советской армии «боевыми подземными лодками», которые по своим тактико-техническим данным якобы превосходят любые танки мира. Учитывая неадекватность Хрущева, в СИС решили, что необходимо добыть фактическое подтверждение присутствия Филби в Москве и его работы в пользу СССР.

Не дожидаясь пока будут добыты эти «фактические подтверждения», директор ФБР Гувер объявил, что «исчерпал свой кредит доверия в отношении СИС». Действительно, до самой своей смерти в 1972 году он не доверял английским спецслужбам. В свою очередь Уолтер Беделл-Смит своим поведением дал ясно понять, что особые отношения ЦРУ с СИС не будут восстановлены до тех пор, пока англичане не наведут порядок в своем доме.

Приехавшая из Лондона в Бейрут многочисленная комиссия МИ5, в которую входили не только контрразведчики, но и эксперты, тщательнейшим образом обследовала жилище и все личные вещи Филби в поиске материального подтверждения его шпионской деятельности в пользу СССР. Никаких доказательств обнаружено не было. Лишь в последний момент, перед тем, как покинуть квартиру, эксперт-искусствовед обратил внимание на барельеф, сиротливо мерцавший в гостиной виллы. Он был немедленно подвергнут исследованию. С помощью специальной аппаратуры удалось установить, что вещица - подделка под старину, а ее возраст не превышает двадцати лет. Более того, рассмотрев внимательнее «антикварное» произведение искусства, эксперт, наконец, нашел подтверждение связи Гарольда Адриана Рассела Филби с Советским Союзом.

Сенсационность открытия состояла в том, что двуглавая вершина горы, в той последовательности, с которой она была представлена на барельефе, может быть обозреваема только с территории Советского Союза, но никак не Турции. Значит, мастера-исполнители, делая эскиз, находились... А если учесть срок жизни вещицы... Словом, подарок вождя явился единственным «фактическим подтверждением» тому, что Филби работал в пользу СССР...

09.11.2010 - 11:13

Его биография похожа на захватывающий приключенческий роман - столько в ней ярких событий и необычных сюжетов... Еще в молодости англичанин Ким Филби совершенно осознанно решил помогать советской разведке. На его родине все - от мала до велика - его считают предателем, а он убежденно говорил: «Я считал и продолжаю считать, что этой работой я служил и моему английскому народу»…

Ким - мальчик-шпион

Уже сами обстоятельства рождения Гарольда Адриана Рассела Филби были необычными. Он появился на свет в первый день нового, 1912 года, и произошло это событие в экзотической Индии, где работал его отец, известный английский востоковед. Отец в детстве дал сыну пророческую кличку «Ким» - в честь мальчика-шпиона, героя романа Редьярда Киплинга...

Можно было подумать, что отец и готовил из Кима разведчика - мальчик с раннего детства изучал множество языков: он владел хинди и арабским, позже выучил французский, немецкий, испанский, турецкий и русский.

В 17 лет Филби отправился учиться на историческую родину, в Англию. В Кембридже он заинтересовался модным тогда марксизмом, пристально наблюдал за жизнью в СССР, о котором много писали в британских газетах. Мальчику из хорошей буржуазной семьи казалось, что в этой стране действительно построено справедливое государство - в отличие от Англии, где сильный угнетает слабого…

Он вступил в Социалистическое общество университета, где открыто высказывал свои взгляды, что не могло к нему не привлечь агентов, работающих на СССР. Не скрывал он своих взглядов и позже, и в 1934 году Филби было предложено работать на советскую разведку...

Позже он писал: «В моей родной Англии я тоже видел людей, ищущих правды, борющихся за нее. Я мучительно искал средства быть полезным великому движению современности, имя которому - коммунизм. Олицетворением этих идей был Советский Союз, его героический народ, заложивший начало строительства нового мира. А форму этой борьбы я нашел в советской разведке».

Двойной агент Филби

Но первые шаги Филби на тайном и трудном поприще разведчика оказались очень тяжелыми - ему было приказано прекратить общаться с социалистами и им сочувствующими. Ким должен был превратиться в обычного юношу, который больше всего на свете озабочен своей карьерой. Его кураторы из России поставили перед ним цель - Филби должен в будущем проникнуть в армейскую разведку Британии - Сикрет Интеллидженс Сервис (СИС).

Ким выбрал для себя карьеру журналиста - в СССР было известно, что СИС часто сотрудничает с известными газетчиками. Вначале Филби работал в «Англо-американской торговой газете», затем был отправлен на испанскую войну в качестве корреспондента, а после сотрудничал с «Таймс». Все это время Филби встречался с советскими кураторами, которым передавал всю собранную информацию.

Вскоре произошло то, что должно было случиться - на Филби вышли представители британской разведки. Он сразу же согласился работать в СИС, хотя потом очень удивлялся кустарным методам ее деятельности… В своих мемуарах Филби с удивлением писал о низком уровне защиты секретов в СИС - по сравнению с абсолютной закрытостью советской разведки… «Я удивился, с какой легкостью меня приняли на службу. Позже выяснилось, что единственным запросом о моем прошлом была обычная проверка в МИ-5 (контрразведке), где проверили мою фамилию по учетным данным и дали лаконичное заключение: «Ничего компрометирующего не имеется».

В первые недели мне даже казалось, что я, может, вовсе и не туда попал (на эту мысль навел меня коллега из Москвы. Мои первые сообщения заставили его серьезно подумать, что я попал в какую-то другую организацию), что где-то есть другая служба, скрытая в тени, действительно секретная и действительно могущественная, способная на такие закулисные махинации, которые оправдывают вечную подозрительность, например, французов. Скоро, однако, стало ясно, что такой организации не существует».

Но при этом СИС была все же серьезной организацией, и СССР впервые оказался в курсе всех ее разработок. Филби добывал ценную информацию - например, об установлении контактов британской разведкой с Канарисом, о переговорах англо-американцев с немцами и многое-многое другое.

На грани провала

Филби делал карьеру в СИС: «Я рассматривал все занимаемые мною посты в СИС исключительно как прикрытие своей основной деятельности, а мое стремление к компетентному выполнению своих служебных обязанностей диктовалось стремлением занять те должности, на которых я мог принести максимальную пользу Советскому Союзу». Навыки, полученные от наших разведчиков, очень пригодились Филби в его карьере - он считался лучшим сотрудником СИС. В ноябре 1944 года стал начальником 9-го отдела «по борьбе с коммунизмом» - информация, которую он поставлял в СССР, была просто бесценна.

Но вскоре он едва не оказался на грани провала. В 1945 году Константин Волков, советский вице-консул в Стамбуле, обратился в английское консульство с просьбой предоставить ему и его жене политическое убежище. Взамен он обещал сообщить имена трех советских агентов, работающих в Англии и раскрыть, кто именно в Интеллидженс Сервис работает на СССР. Советская разведка молниеносно совершила операцию по переброске Волкова в Москву, и Филби избежал провала.

Он продолжал расти по службе, в 1949 оказался в Вашингтоне - СИС начинала сотрудничать с ЦРУ, и советская разведка через Филби теперь оказалась в курсе тайн своего главного врага.

Конечно, трудно говорить о работе Филби, потому что вся его деятельность была окружена строгой секретностью. В своей книге он прямо говорил: «Не мне, советскому разведчику, снабжать противника информацией или рассеивать его мучительные сомнения, поэтому я умышленно почти не упоминаю о моей работе с советскими товарищами... Это обидно, потому что описание моей работы в советской разведке было бы, наверное, самой интересной частью моей истории. Но до тех пор пока идет тайная война с непримиримым противником, основные принципы нашей деятельности сохраняют свою первостепенную важность. Первый из этих принципов, грубо говоря: держи язык за зубами!» И Филби держал язык за зубами - остается только догадываться, что именно он сумел сделать за годы своей работы…

Но некоторые обстоятельства его деятельности все же раскрыты. Например, знаменитое албанское дело. В конце 40-х годов ЦРУ и СИС совместно готовили операцию по внедрению агентов в Албанию - с целью поднять там мятеж. Филби, курировавший эту операцию, сообщал все ее секреты в СССР. Когда агенты прибыли на место, их сразу же после приземления поймали и расстреляли…

Вперед, в СССР!

Между тем, после раскрытия еще двух советских агентов в СИС - Дональда Маклейна и Гая Берджеса, тесно и давно друживших с Филби, на него тоже упало подозрение. Началось служебное расследование, но ничего компрометирующего не было найдено. Тем не менее, Филби предложили уйти в отставку. Он работал журналистом, жил в Бейруте, а тем временем появились новые факты, доказывающие, что Филби сотрудничал с СССР - одна из его старых знакомых призналась, что Ким уже давно склонял ее к работе на советскую разведку. Филби пришлось срочно исчезнуть из Бейрута - на советском теплоходе, отправлявшемся в Одессу. Вскоре он появился в Москве…

Начался совсем новый период его жизни. Филби работал в КГБ - в качестве советника по Британии, получил генеральское звание. Судя по всему, работал он успешно - его наградили многочисленными орденами, в том числе и даже орденом Ленина… Англичанин преподавал советским разведчикам, писал мемуары. Наверно, все же, оказавшись в СССР, он почувствовал, что это далеко не та идеальная страна, которая рисовалась ему в юности.

В его интервью западным газетчикам через юмористические замечания просматривается грустные мотивы: «Мой дом здесь, и хотя здешняя жизнь имеет свои трудности, я не променяю этот дом ни на какой другой. Мне доставляет удовольствие резкая смена времен года и даже поиск дефицитных товаров. Чтобы узнать о жизни в Англии, я получаю «Таймс» через контору в Ноттинг-Хилле. Однако газета поступает нерегулярно и иногда приходит настолько помятой, что перед чтением мне приходится проглаживать ее утюгом»…

В 1988 году Филби умер и похоронен в Москве. Сейчас трудно судить о человеческих качествах разведчика. Но его работа, бесспорно, принесла огромную пользу СССР. Это с сожалением признают и на Западе. Один из сотрудников ЦРУ сказал по поводу деятельности Филби: «Это привело к тому, что все чрезвычайно обширные усилия западных разведок в период с 1944 по 1951 год были безрезультатными. Было бы лучше, если бы мы вообще ничего не делали»…

• 7691 просмотр